Суженый смерти
Шрифт:
– И что за сказки? О чем?
– О прекрасных феях и ужасных фоморах, об исполнении желаний и богатстве лепреконов, о любви и смерти...
– Сказки ли?
– баронесса задумчиво посмотрела в глаза Гарвера.
– У нас во Франции никто не сомневается в существовании лугару, оборотней. И не раз я была свидетельницей сжигания на кострах этих тварей. Так что никто не знает, где сказка, а где правда.
Принц вспомнил ворона в утреннем небе, и по спине пробежали мурашки.
– Вы изменились в лице, принц.
– Да... Вспомнилось, - он ничего не стал пояснять.
– Составите мне компанию? Вы выросли здесь, и как никто другой знаете местные легенды. Я люблю легенды. Расскажете мне?
– Конечно, как я могу отказать
– он утонул в ее глазах, точно в синеве зимних вод Лох-Фойл.
Это утро навсегда изменило жизнь Гарвера, который до того просто не догадывался, что где-то на свете есть любовь.
Он видел из окна, как белое покрывало снега теряет блеск прожитого дня и как нехотя отпускают серебряные искры всполохов закоченелые черные огрызки веток, слегка качающиеся под несильным ветром. Что-то несмелое и мертвое сквозило в заходе солнца, как будто навсегда прощающегося с днем. От заката Гарвера отвлекла агония пламени в камине, и он подкинул дров. Не хотелось звать слугу, этот вечер он хотел провести, никого не видя и не слыша. Несмотря на чудесный день, проведенный с Лилианной, и ее образ, тронувший сердце, ощущалась грусть в каждом чуть более чем обычно глубоком вздохе, в размеренности шагов и усталости взгляда принца. Разговор, искрометность ее юмора, несомненна глубина ума и чарующая красота девушки увлекли и заворожили, заставив испытать нечто неизвестное до того. Но вместе с тем закралась предательская тоска, предощущение чего-то рокового и неизбежного, как будто он сделал шаг за порог, и уже никогда не найдет дверь в прошлое. В прошлого себя, в прошлое своих дней.
Солнце отгорело, длинные путаные тени на снегу исчезли, и бело-серое покрывало зимы захватили сумерки. Наливающиеся соком синевато-льдистого света нечастые отчетливые звезды одна за одной проявлялись в сапфирово-ультрамариновом небе, увеличившем в дрожащем холодном воздухе свою глубину до бесконечности.
Гарвер почувствовал за спиной холодный пронизывающий взгляд, и резко обернулся. В комнате никого не было. Он проделал обратный поворот к окну, замер, и вновь развернулся, но вбок. На окне другой стены, за немного мутноватым стеклом сидел ворон, огромный, черный, исподлобья наблюдавший провалами глаз. Насколько принц был храбрым воином, но даже его пробрала невольная дрожь по телу. Взгляд смерти. В голове всплыли верования о вестнике Морриган, собиравшем жатву душами храбрецов. Ворон наклонил голову вбок, замер, выпрямил голову и неожиданно сильно стукнул о свинцовое стекло. Короткий звук отчетливо разнесся по комнате, человек вздрогнул. Ворон повторил стук. Потом еще раз и еще. Птица просилась внутрь. У Гарвера взмокла рубашка под накинутой шубой, но совсем не от жары; по телу бегали леденящие мурашки. Что-то внутри протестовало, интуиция кричала об опасности, но он заворожено подошел к окну и приблизился, силясь рассмотреть ворона ближе. Лапа птицы прочертила глубокую строенную царапину, скрежеща по стеклу. От сильного удара клюва стекло пустило трещину; полдюйма толщины ничуть не смущали вестника Морриган. Поняв, что, так или иначе, ворон все равно проникнет внутрь, Гарвер вооружился длинным кинжалом и открыл окно, резко отскочив в сторону. Он ожидал атаку, но произошло непредвиденное - птица не спешила нападать, она просто переступила черту окна, спрыгнула на пол и стала увеличиваться в размерах, моментально превратившись в черноволосую девушку в необычном зеленом обтягивающем платье, подчеркивающем все плавные изгибы тела. Прекрасная, белокожая, зеленоглазая, высокая и грациозная, она смотрела на Гарвера с нескрываемым интересом.
– Тебе это не поможет, - сказала она.
Принц бросил кинжал на пол. Он и не думал использовать оружие, прекрасно понимая, кто стоит перед ним. Бросаться на смерть с кинжалом было бы сущим безумием, а не храбростью. Прийти в себя так и не удалось. Смятенный наплывом эмоций, от удивления до ужаса, и одновременного восхищения красотой, Гарвер молчал. В этой паре не ему принадлежала власть и право сильного задавать темп разговора.
– Думаю, ты знаешь, кто я?
Принц кивнул, нервы выдала резкость движения.
– Зачем я здесь, догадываешься?
– Морриган улыбнулась, и от ее улыбки мужчина почувствовал угрожающую тяжесть в груди, будто к ней приставили острие меча. Многообещающая хищная улыбка, смесь радости фартового игрока и ухмылки убийцы.
– Нет... госпожа, - добавил он после некоторой паузы.
– Я видела тебя днем, ты очень хорош в бою, даже залюбовалась. Такая сила и стремительность, - она сделала шаг навстречу, принц впечатался спиной в холодную стену. Он никогда еще не был в таком положении. Жизнь висела на ниточке, под которой горела свеча, пережигая ворс.
– Вам виднее, - принц опустил взгляд.
– Скромность украшает женщину, а не мужчину, принц. Хотя, конечно лучше так, чем бахвальство. Не надо меня бояться, - королева приблизилась вплотную и провела пальцем по его щеке. От холода ее руки Гарвера пробила дрожь.
– Бояться всегда глупо, принц. Если чему-то суждено случиться, страх не поможет, только испортит последние мгновения жизни. Посмотри мне в глаза.
Принц последовал приказу. Красота глаз завораживала, а когда Морриган томно улыбнулась, Гарвер перестал дышать. Нестерпимое влечение захлестнуло подобно штормовой волне, пульс сердца отдавался в голове, руки дрожали.
– Я всегда беру то, что хочу. Других вариантов нет, принц. Ты знаешь, чего я хочу?
– Я знаю, чего я хочу, - голос срывался на хрип, говорить было трудно.
– Тогда мы друг друга поняли...
Через время, когда они лежали на медвежьей шкуре возле камина, Гарвер приходил в себя, поражаясь и восхищаясь тем безумием, что происходило с ними не так давно.
– Мне никогда не было так хорошо, - сказал он.
– Я буду иногда приходить к тебе. Когда ты будешь сам.
– Ты не будешь ревновать?
– брови Гарвера удивленно вскинулись.
– Ты сам никого не захочешь, я думаю, - она хищно ухмыльнулась.
Прошло два дня, но Гарвер до сих пор не мог поверить, что ему не приснился приход Морриган. Чтобы отвлечься от мыслей, он решился на встречу с Лилианной, жившей в городе недалеко от собора. Она арендовала особняк, принадлежавший городу после смерти богатого оружейника, и пока еще никем не выкупленный в собственность. Принц так и не узнал истинной цели приезда баронессы, сказавшей, что ей глубоко интересна культура Ирландии, и потому решившей познакомиться с этой страной. Теряясь в догадках, принц держал путь по городским заснеженным улицам, оживленным играющей в снежки ребятней, спешащими по своим делам ремесленниками и криками торговок, вовсю расхваливающими свой товар - от горячих булочек до разноцветных плащей. Мороз ослаб, и тяжелые свинцовые тучи грозили к ночи просыпаться сильнейшим снегопадом. Не было даже малейшего дуновения ветра, природа затихла в ожидании.
Дверь открыл вышколенный слуга в бархатном пурпурном колете со множеством поблескивающих драгоценных камней, нашитых в виде герба баронессы - трех серебряных башен на ажурном поле. Принц представился, и его ввели в холл, попросив обождать. Спускающаяся по широкой лестнице баронесса была прекрасна, и принц чувствовал, как нежность растапливает сердце при виде девушки.
– Миледи, мое почтение, вы прекрасны, - он поцеловал протянутую с приветливой улыбкой руку.
– Ваше королевское высочество, я польщена вашим визитом.
– Миледи, я хотел бы пригласить вас на прогулку за город, и смею надеяться, не получу отказ, помня о вашей слабости к созерцанию природы, - Гарвер тепло улыбнулся.
– Я согласна, но вам придется обождать, пока меня переоблачат в более подходящий для прогулки наряд.
– Баронесса, все мое время в вашем распоряжении.
– Я прикажу Генриху накрыть стол в малой зале. Вы не откажетесь от чарки грога?
– Вы более чем добры, Лилианна. Я признателен вам за заботу.