Суженый смерти
Шрифт:
Тема суеверий была неисчерпаемым источником для подобного рода розыгрышей, ибо народ искал проявление высших сил во всем. Дети, воспитанные на мифах о подвигах старых богов и легендах о нечисти, вырастая, хоть и принимали католическое крещение, но не переставали ожидать чудесного обогащения после визита Махи, прогулки в подземный мир Сид за сокровищами гномов или скорой смерти после встречи с Бин Сидхе - ирландской банши, плакальщицей погибели. И потому никого не пугали и не удивляли рассказы людей об общении с любого рода духами - от брауни, домовых, до богли, привидений, которые почему-то облюбовали именно окрестности замка Донегол. Гарвер и сам не был исключением. Все его детство кормилица, истово крестясь, каждую ночь перед сном рассказывала предания старины, которые впитались в оболочку сердца
После завтрака, когда пришло время размяться с мечом, Гарвер просто поражался своей удали. Хороших воинов было не мало, но лишь он один считался лучшим бойцом королевства, а в то время, когда каждый дворянин и воин доверяли свою жизнь и честь лишь стали клинков, это значило много. В то утро принц превзошел сам себя, и усатые воины хором сравнивали его с Кухулином, легендарным воином древности. Эти похвалы Гарвер слышал нередко; он не слышал других похвал, которые шепотом украдкой произносили все девушки двора, сравнивая стать и красоту принца с былинным князем фоморов, красавцем Бресом. Закончив бой против четырех воинов, взяв передышку, покрасневший на морозе и пышущий жаром, он услышал приглушенный разговор двух стражников.
– Гай, я тебе говорю, - спорил один, - неспроста эта птица летает над нами, на таком морозе ворона встретишь нечасто.
– Бэрр, тебе во всем видятся знаки! Все никак не забудешь ночь с Махой?
– вмешался третий стражник, намекая на давний розыгрыш принца, и они заржали над спорившим.
– Да вы глупцы, если не видите в этом вороне вестника Морриган, - не унимался стражник, скоро перекрестившийся при упоминании лютой богини смерти, имевшей сразу насколько имен, одинаково характеризующих ее далеко не спокойный характер: Бадб, неистовая, Немхэйн, ядовитая и Фи, злобная.
– Бэрр, - сказал принц.
– Чтоб я больше не слышал подобных фраз. Не то прикажу высечь.
– Ваше королевское высочество...
– Бэрр рухнул в ноги принца, понимая, какую совершил оплошность, начав подобный разговор в его присутствии, зная, насколько тот не терпелив к суеверным мыслям. Гарвер, нужно отдать должное, не мешал воинам поминать павших товарищей, что, несомненно, было чистым язычеством, и не лез к ним, когда они на Самайн, теперешний День всех святых, накрывали угощение своим предкам и звали их домой. Он закрывал на это глаза, но в своем присутствии любые разговоры на такие темы считал неприемлемыми.
– Встань. Я тебя прощаю, - он поднял глаза к небу и увидел огромного ворона, нарезающего круги над двором.
– Что ему надо?
– добавил он в полголоса самому себе.
Принц и сам не меньше стража удивился вестнику великой королевы Морриган, который вместо того, чтобы отсиживаться в теплом гнезде, парил в ледяной вышине, словно орел. Вороны в холода сидят на деревьях, пока не узрят, чем можно поживиться, но никак не растрачивают силы на бессмысленный полет. Принц опустил глаза на мгновение, раздумывая, не снять ли низко летающую цель из арбалета, но когда опять посмотрел в небо, птица чудесным образом исчезла.
– И долго он так летал?
– спросил принц у Бэрра.
– Да как вы вышли на разминку, так и прилетел, - стражник вздрогнул, решив, что принц на его слова отреагирует как на намек, ведь ворон Морриган прилетал лишь за душами сильных воинов.
– Странно, - принц внешне никак не отреагировал на слова стражника, хотя на душе заскребли кошки. Что-то было не так. Хотя Гарвер и не верил почти во все суеверия, но как человек Средневековья, не мог от них до конца избавиться.
Продолжать тренировку он не стал, а решил проехаться на вересковые пустоши на берегу залива, подумать о предстоявшем весной походе против ОЄНейл, которые в ушедшем году напали на графов Макдоннелл при Антриме, и разбив их вторглись в Пэйл. Черт с ним, с Пэйлом, пусть они его хоть дотла выжгут, там засели сплошь англичане, но вот трогать родственников ОЄДоннелл не стоило. Гарвер говорил старшему брату, Хью, что Шейн ОЄНейл преследует благие цели, пытаясь бороться с английским игом, и в этом ему нужно помочь, пока Елизавета занята разборками с Филиппом II, но король заладил свое - "не поможем родственникам, что люди на это скажут?".
– Вот потому и потеряли страну...
– пробурчал принц своим мыслям, как раз, когда конь неторопливым шагом обогнул стену аббатства и впереди открылся морской простор.
– Занятые боданием друг с дружкой, как олени в гон, не заметили, как пришли охотники.
Его взгляд привлекла молодая статная девушка в длинном подбитом горностаем плаще, прогуливающаяся по берегу, и задумчиво глядящая куда-то в море. Что-то сказочное было во всем ее силуэте, и принцу на мгновение показалось, что он видит сон, убаюканный теплым голосом кормилицы, рассказывающей о героях древности, о неземной любви и жесточайшем коварстве. Точно завороженный, Гарвер глядел, как искрится солнце в ее медовых волосах, как неспешно она ставит ногу в плавном шаге, и как отливает шелком горностаевый мех. Конь, словно чувствуя настроение всадника, остановился.
– Кто ты?
– шепотом спросил Гарвер, теряясь в догадках. Наряд девушки соответствовал по своему статусу высшей аристократке, но всех аристократок королевства принц знал в лицо, а эта красавица не вызывала даже надежды быть узнанной.
Быть может, девушка и заметила всадника, но никак на это не отреагировала, продолжая свою прогулку в том же ритме. Прошла минута, прежде, чем всадник справился с эмоциями, и поехал к девушке, разглядывая ее откровенно нагло. Но ему было не до манер, слишком большой резонанс в душе вызывала эта красавица. Услышав ржание коня, девушка наконец-таки обратила внимание на всадника, и застыла в ожидании, видя, что тот направляется к ней. Проигнорировать визит дворянина, легко угадываемого по дорогой сбруе коня, она не могла, этикет в то время соблюдался женщинами неукоснительно, чтобы никто не назвал девушку вульгарной, покрыв позором всю семью.
Подъехав на несколько шагов, Гарвер спешился и, поклонившись, представился девушке. Та в свою очередь, сделав реверанс, произнесла:
– Лилиана Жанна Ла Валь баронесса де Монтескье.
– Миледи, вы простите мою настойчивость, из-за которой я оторвал вас от созерцания морской дали, но она была продиктована суеверным заблуждением - я подумал, что по берегу моего залива прогуливается сама Айне, так у нас называли богиню красоты и любви, - принц не удержался, и выделил голосом фразу "моего залива".
– Мне не за что прощать вас, ваше королевское высочество, и даже если бы вы более бестактно оторвали меня от моих раздумий, ваши слова разгладили бы ненужное впечатление, - девушка подарила ему лучезарную улыбку; он же заворожено смотрел в сапфирово-синие глаза француженки, и таял.
– В наших краях очень сильны старые верования, - как бы извиняясь за свои эмоции, сказал принц.
– Их не смогли истребить даже за тысячу лет, прошедших после крещения Ирландии. Наверное, потому что рассказывают детям вместо сказок на ночь.