Свадьба палочек
Шрифт:
Дагмар по-приятельски пожала мне плечо и направилась к ресторатору. Ко мне подошел мужчина, которого я видела несколько месяцев назад, и представился. Он был брокером – специализировался на акциях железнодорожных компаний. Несколько минут мы с ним говорили о маршрутах поездов, которые знали и любили. Меня это устраивало, потому что говорил в основном он, а я могла продолжать свои наблюдения.
К нам подошел официант – в руках поднос с закусками. Их восхитительный запах напомнил мне, что за весь день я съела только «Динь-дон» и выпила чашку кофе, когда мы с Клейтоном
Тартинки были такими острыми, что взрывались от одного к ним прикосновения. Но у меня хватило присутствия духа зажать ладонью рот, из которого уже готов был вырваться пронзительный вопль, какой издает смертельно раненный заяц. Брокер сделал почти то же самое. Мы уставились друг на друга, от боли и неожиданности потеряв дар речи. К счастью, он тотчас же сунул руку в карман, вытащил пакетик бумажных носовых платков и протянул один мне. Мы без малейших колебаний выплюнули бомбы в салфетки и вытерли губы. Я надеялась, что наши действия остались незамеченными, но оказалось, что некоторые из гостей все видели и с любопытством за нами наблюдали. Брокер, взглянув на меня, издал звук, похожий на свисток паровоза:
– У-у-у-у, у-у-у-у-у!
Я расхохоталась и легонько толкнула его. У меня слезы текли из глаз, во рту полыхало пламя, к тому же я ужасно неловко себя чувствовала, но не могла сдержать смеха.
– На нас все смотрят!
– Ну и что прикажете делать? У меня сейчас вся жизнь пронеслась перед глазами.
На нас и вправду смотрели все, но от этого мы еще пуще развеселились. К нам подошел Стен и спросил, что случилось. Мы ему объяснили, и этот миляга немедленно пошел к официанту распорядиться, чтобы тот никому больше не предлагал этих закусок.
Кто мог знать, что после этой огненной минуты все в моей жизни переменится?
Обед подали через полчаса. Все потянулись в столовую. Ко мне подошел незнакомый мужчина и поинтересовался, как я себя чувствую. На вид ему было за сорок, копна густых, непокорных темно-каштановых волос придавала ему сходство с Джоном Кеннеди, а широкая добродушная улыбка сразу к нему располагала, кем бы он ни был.
– Спасибо, мне уже лучше. Я имела неосторожность попробовать закуску, которую доставили прямиком из преисподней, и меня парализовало.
– У вас был такой вид, будто вы вдруг увидели козла. Я замерла.
– Козла? Добродушная улыбка в ответ.
– Да-да, будто вы увидели, как в комнату входит козел. Вот такой. – На его лице появилось такое идиотское выражение, что я прыснула.
– Это в самом деле выглядело настолько ужасно?
– Напротив, очень впечатляюще! Я Хью Оукли.
– Миранда Романак.
– А это моя жена – Шарлотта.
Эта сногсшибательная женщина была потрясающе красива. Такая красота с годами не блекнет. Глаза цвета берлинской лазури, очень светлые локоны взбиты наподобие безе. Мое первое впечатление о Шарлотте Оукли: вот типичная нордическая женщина, к тому же… беспорочная. Потом оказалось, что губы у нее полные и сексуальные. Сколько мужчин мечтали об этих губах?
– Привет. Мы за вас переволновались.
– Мне показалось, я проглотила бомбу.
– Не забудьте сегодня перед сном прочесть краткую благодарственную молитву святому Бонавентуре Потен-цийскому, – сказал Оукли.
– Что-что?
– Это святой, к помощи которого следует взывать при болезнях пищеварительного тракта.
– Хью! – Шарлотта легонько дернула его за мочку уха. Но она при этом улыбалась, улыбка – высший класс! Будь я королем, отдала бы за нее все свое королевство. – Это одно из хобби моего мужа – изучение святых.
– Мои недавние фавориты – Годелева, помогающая при першении в горле, и Гомобонус, святой покровитель всех портных.
– Пойдем-ка поедим, святой Хью.
– Не забудьте: святой Бонавентура Потенцийский.
– Я ему уже молюсь.
Он прикоснулся к моему рукаву и удалился вместе со своей женой. Все понемногу рассаживались за столиками. Мы с Хью по странному стечению обстоятельств оказались за одним столом, хотя между нами и село несколько других гостей.
К несчастью, мой сосед решил за мной приударить и за двумя первыми блюдами засыпал меня вопросами личного характера, на которые мне не хотелось отвечать. Иногда я скашивала глаза и видела Хью Оукли – он разговаривал с владельцем знаменитой галереи в СоХо. Казалось, оба получают огромное удовольствие от общения. Мне было жаль, что я говорю не с ними.
Поскольку я не обращала внимания на то, что говорил этот тип справа от меня, я даже не заметила, как он для убедительности своих слов начал прикасаться ко мне. Все в рамках приличий – ладонь на моем запястье, через несколько предложений – пальцы на моем локте, чтобы подчеркнуть сказанное. Но мне это решительно не нравилось, и, когда его рука слишком долго задержалась на моей, я уставилась на нее и не отводила взгляда до тех пор, пока он ее не убрал.
– О-па. Прошу прошения.
– Ничего. Я проголодалась. Давайте есть.
Каким приятным оказалось последовавшее за этим молчание! Еда была отменной, а я и в самом деле очень проголодалась, Я отдана должное какому-то сложному блюду из курятины и рассеянно слушала обрывки разговоров, доносившиеся до меня с разных концов стола. Не заставь я своего назойливого соседа умолкнуть, мне не удалось бы расслышать слова Хью.
– Джеймс Стилман был бы одним из самых лучших! Его смерть – ужасная трагедия.
– Да брось, Хью, парень был неуправляемый. Только вспомни этот скандал с Эдкок.
Голос Хью звучал громко и зло.
– Это была не его вина, Деннис! Муж Эдкок всех нас обвел вокруг пальца.
– Ага, и прежде всего твоего дружка Стилмана.
Я так подалась вперед, что чуть не легла грудью на стол.
– Вы знали Джеймса Стилмана?
Хью и его собеседник обернулись ко мне. Хью кивнул. Другой уничижительно хмыкнул.
– Еще бы, кто ж его не знал? Да после истории с Эдкок его половина Нью-Йорка знала.
– Какой истории?
– Расскажи ей, Хью. Ты же его главный защитник.