Свадьба
Шрифт:
– Видит Бог, я не хотел этого, – едва слышно прошептал Райт и покачал головой. – Если бы он не раскрыл грудь, мой укол не стал бы смертельным.
– Не оправдывайтесь – это уже неважно. Вы сможете узнать, где находится их замок?
– Я это прекрасно знаю, мы с Грендберами соседи.
Сердце Ирены больно кольнуло: «Соседи? Уж не сын ли герцога Джинджеффера ты, мой спаситель?» Но принцесса быстро взяла себя в руки, холодно ответив:
– Это хорошо.
«Заметил испуг? Пусть думает, что мне просто страшно… В конце концов, может же быть мне хоть немного страшно, я ведь женщина!..» – сама себя уверяла в правоте этих мыслей принцесса, не сводя глаз с нового знакомого и пытаясь прочитать его душу.
– А если… Если последствий всё-таки не будет? – с нотками надежды в голосе спросил Красный Джон.
В глазах его снова мелькнули золотые лучики… Тёплые. Она не могла этого не заметить.
– Тогда я уйду в какую-нибудь богадельню и стану помогать нуждающимся. Что мне ещё остаётся?
Мужчина отрицательно качнул головой:
– Не верю я в то, что такая полная жизненных сил девушка будет способна заточить себя в каменном мешке.
Ирена прищурилась – она знала, что сейчас её собеседнику стало не по себе. Все говорили, что такого взгляда невозможно выдержать. Наследство Екатерины Медичи, передавшееся её взору, иногда давало о себе знать.
– Оставьте мне решать, как поступить со своей жизнью, сэр Джон.
– Хорошо, миледи, – ответил мужчина, покорно склонив голову.
– Придумайте, где мне переждать это время, – уже мягче добавила вдова Кеннеди.
– Сколько Вам необходимо времени?
– Не знаю, быть может, месяц… Кажется, обычно этого достаточно, чтобы понять, будет ли ребёнок.
– Если желаете, я найду Вам врача, а пока оставайтесь здесь, в замке. Я приставлю к Вам лучших моих людей – из дворян, чтобы Вы не переживали за свою безопасность.
– Хорошо, только у меня будет ещё одна просьба…
– Я слушаю Вас.
– Позовите ко мне Джима Токкинса. Я хочу, чтобы он передал моей кузине вот это кольцо, – и девушка показала Райту символ Тюдоров на своём пальце.
Вошедший через несколько минут испанец выслушал просьбу принцессы и усмехнулся:
– Если я отдам Её Светлости кольцо Тюдоров, не схватят ли меня и не начнут ли пытать, откуда я его взял?
– О нет, я напишу отречение и скреплю сургуч печатью от перстня. Ты скажешь, что всего лишь передаёшь письмо неизвестно от кого. Когда она прочтёт содержимое, то скорее озолотит тебя, чем попытается наказать. Главное – не выдавай того, что знаешь меня лично.
– А как испанец, символа Тюдоров знать я тоже не обязан, – догадался мужчина. – И говорить могу с диким акцентом.
– Конечно, – кивнула вдова, и омут её глаз затянул всё существо Преподобного.
– Я сделаю всё, как Вы желаете, миледи, – склонился в поклоне Джим.
Ирена проснулась. Сон, преследовавший её каждую ночь, становился всё явственнее и ярче. События, которые случались с ней, были настолько похожими на реальность, что девушка начала всерьёз беспокоиться о своём душевном здоровье. «Не схожу ли я с ума? Что это за мир, в который Морфей уносит меня каждую ночь?» – сама себе задавала вопрос наследница английского трона.
Ариэль, недовольно урча, привлекла её внимание. Ирена выглянула из-за балдахина и позвала собаку. Болонка притопала к кровати. Девушка взяла её на руки и положила рядом с собой в постель. Ткнув пальчиком в мокрый нос любимицы, наследница произнесла: «И не уходи от меня никуда!»
Сегодня с ней во сне был ещё и Райт. От одной мысли об этом на сердце становилось тепло. «Нет, Кеннеди, ты больше не приснишься мне, потому что во сне пришёл Красный Джон. Мой спаситель, мой рыцарь, мой капитан…»
Ночь в Амстердаме
…Лоренс Блек вошёл в каюту, отведённую Ирене. Она сидела на маленькой софе, обитой красным бархатом, приложив руку к шее. Понимая, что держаться нужно сообразно потерянному сану, принцесса осталась без движения, только опустила ладонь на подол платья.
– Итак, миледи… – подходя к беглянке, мягко произнёс корсар, – Ваш супруг мне всё рассказал.
– Я надеюсь, – прикрыв веки, поинтересовалась Ирена, – Джон Кеннеди жив?
– Разумеется.
С этими словами Блек опустился в деревянное кресло, стоящее посредине каюты, и, опершись рукой на колено, стал внимательно всматриваться в лицо молодой дамы.
– Что сейчас требуется от меня, милорд?
– Если Вы действительно дочь Ричарда IV, то сможете описать мне внешность и характер маркизы Линкольн, канцлера и, скажем, первого министра.
– Я с удовольствием и без труда расскажу Вам об этих людях всё, что знаю. Но это не будет доказательством моего происхождения, милорд… или – сэр Блек? Как Вам будет угодно?
– Мне достаточно моей морской фамилии.
Ирена чуть кивнула, принимая желание капитана, и продолжила говорить:
– Любая придворная дама или фрейлина расскажет о графе Дешторнаке, герцоге Роквелле и маркизе Линкольн одно и то же.
– Да, Вы правы… Я об этом как-то не подумал.
– Куда Вы плывёте сейчас? В Англию?
– Не сразу. Сначала в Плимут. Но конечным пунктом моего путешествия будет именно Англия.
– Но Вы сможете высадить меня и лорда Кеннеди всё-таки у берегов Нового Света?
– Нет, – твёрдо сказал Лоренс Блек.
– Почему, капитан? – непокорный тон, взмах ресницами. И шторм в глазах наследницы затопил сердце пирата.
– Я давал клятву служить верой и правдой своему Отечеству и своему королю. Пусть меня лишили пэрства, пусть нога моя не ступает дальше портовой земли Дувра, но старой клятвы это не отменило. И сейчас, несмотря на то что наследницей английского трона стала женщина, которая мне далеко не безразлична, я считаю своим долгом пресечь Ваше затянувшееся путешествие и вернуть Англии законную принцессу Уэльскую.
– Но, милорд, я ведь прошу Вас об обратном! – удивлённо, но непокорно развела руками Ирена. – Я не хочу возвращаться домой. Мне нет более места среди саксов.
– Нет, Ваше Высочество, – поднявшись и выпрямившись во весь свой гигантский рост, отпарировал корсар. – Я мог пойти на поводу Вашего желания только при одном условии – если бы Вы действительно любили своего похитителя. А я в этом искренне сомневаюсь.
Ирена тоже поднялась, чтобы не чувствовать себя слишком маленькой рядом с человеком, от которого теперь зависело её будущее. Их взгляды сплелись, и некоторое время корсар молчал.