Свадьбы не будет, Светлый!
Шрифт:
— Не понимаю, о чем ты, Лайтвуд, — откликнулась я, бессмысленно тыкая иголкой в ткань. И как светлые только могут заниматься этой ерундой?
Он наклонил голову.
— Сколько мы должны прожить, чтобы ты стала называть меня по имени?
Я
— Райан.
Он улыбнулся и наклонился, чтобы меня поцеловать. И я ответила, даже не пытаясь сделать вид, что против.
Спустя несколько дней мне в голову пришла идея сварить яд, который бы туманил сознание, делал человека мягким, податливым, добрым и легковерным, как последний влюбленный светлый. Хитрость этого яда состояла в том, что он действовал постепенно, проникал в самую суть личности и менял ее до неузнаваемости. Как… влюбленность. Обнаружить его было практически невозможно, а основным ингредиентом для приготовления была всего-то вытяжка из корня мандрагоры. Яд был прост в изготовлении, а потенциал использования и возможный вред — колоссальным! Любые веревки можно было вить из человека, если дать ему выпить этого яда.
И за это меня внесли в Книгу Теней. В третий раз. Никто до сих пор не удостаивался такой чести: быть упомянутым трижды.
Так-то!
***
Первенца я рожала в муках. В ту ночь разразилась жуткая буря, ветер сгибал деревья, молнии сверкали, а от грома закладывало уши.
В комнате пахло кровью, а повитуха, едва перерезав пуповину и взглянув на ребенка, с криками выбежала за дверь. Я подозревала, что эту сцену, заплатив повитухе сверх положенного ей жалования, подстроил Лайтвуд, но все равно было приятно.
— Как мы его назовем? — спросила я.
Лайтвуд, впервые взяв нашего крохотного сына на руки, бережно покачивал его, завернутого в пушистое черно-белое одеяльце. От этой картины у меня внутри что-то замирало и вздрагивало.
— Для этого сначала нужно понять, темный у нас родился или светлый, — пожал плечами он.
— Конечно, темный! — возмутилась я.
А были сомнения?
— Откуда ты знаешь? — нахмурился Лайтвуд и открыл от удивления рот. — Медея! Ты что-то сделала?
Всего один маленький ритуальчик! Он же не думал, что я пущу это на самотек?
Ну, может, в следующий раз, я рожу для него светлого, который даже станет Верховным. Или нет. Кто знает, ведь у темных, у светлых и даже у детей есть свободная воля. Кто бы мог подумать.
— Райан?
— Что? — спросил он, не отрывая нежного взгляда от новорожденного сына, который заворочался и захныкал во сне.
— Обещаю портить тебе жизнь до конца наших дней, дорогой.
— Взаимно.
Взглянув на меня, он ухмыльнулся.
Как-то… недобро.
По-темному.
КОНЕЦ