Свадьбы не будет. Ну и не надо!

Меркина Ирина

* * *

– А что? Какая-нибудь нелегалка из Белоруссии ухватилась бы за твоего дедушку мертвой хваткой, – заметила Тата.

– На нелегалку из Белоруссии дедушка бы не клюнул, – возразила Маша, Таткина приятельница и коллега. В их солидной фирме она отвечала за маркетинг.

– Ну почему? Если молоденькая и хорошенькая...

– Не то, не то. Молоденькая, хорошенькая – только на какие шиши она бы его повезла отмокать в «Метрополе»? И за пивом бы прогуливалась только за хорошее бумажное спасибо?

Маша скептически отнеслась к Беатиной эпопее

в пансионате для стариков. С ее точки зрения это был неудачный маркетинговый ход.

– Не то чтобы неудачный – некорректный. Ты ведь все равно не можешь по-настоящему встать на место этих несчастных девушек.

– Почему не могу? Я же работаю – аж спина отваливается.

Они втроем собрались в фитнес-центре, чтобы лечить Беатину спину. И теперь, после сауны и массажа, который Тата с Машей сделали за компанию, сидели в шезлонгах возле бассейна и потягивали свежевыжатый сок.

– Да потому что ты со своей спиной идешь на массаж и швыряешь на него всю уборщицкую зарплату. А твоя девушка-нелегалка так и будет ходить, скособочившись, с кислой мордой от боли. Или намажется вонючей мазью вместо Диора. Да ты посмотри на себя! От тебя же салоном красоты несет за три километра. Какая уборщица может себе позволить такие кремы, такую косметику? Да ладно – косметика! Ты хоть представляешь, чем питаются бедные люди?.. Я уж не говорю про машину!

– А что! Нормальная пролетарская машина, – примирительно сказала Тата. Она боялась, что Беата обидится. Но Беата не обиделась. Она немного знала Машу и ее манеру всех обличать и выводить на чистую воду. Вот ей бы работать в «Гордой газете»!

– Так что мне делать? Покупать плохую еду, дешевую косметику, мазаться вонючей мазью? – спросила Беата.

– И на метро ездить, – добавила Тата.

– Нет, метро исключается. Но кроме метро – я права, Маш?

– Не права. Никакая работа, никакое задание не стоит таких экспериментов. Просто надо иметь в виду, что ваша идея – такая же подстава, как весь журнал «Ажур». Бедным продавщицам и уборщицам она ничуть не поможет.

– Почему?

– Потому что на вас, пани, мужики всегда и везде будут делать стойку, а на них с их палеными духами и дешевой пудрой – нет. Ну как ты не понимаешь, ты же выделяешься из этой среды. И уже поэтому привлекаешь внимание.

– А если я не буду выделяться? То есть буду – но при тех же исходных данных. С дешевой пудрой и палеными духами.

– Это как это? – заинтересовалась Татка.

– А вот так. Прямо сейчас и отправлюсь за пудрой.

Беата оказалась права, а Маша преувеличивала. Методически объехав косметические магазины, Беата купила приличные отечественные кремы и лосьоны Green Mama, шведскую тушь, максфакторский тональный крем и помаду, пудру «Люминэ» и неизвестного происхождения карандаш для век. Все это богатство обошлось ей в скромную сумму, ненамного превышающую ту, что была потрачена в фитнесе на массаж и сок – не считая абонемента.

Потом Беата отважилась на посещение вещевого рынка и получила там полноценный культурный шок. В тесных холодных закутках, оказывается, продавались практически те же шмотки, что и в зеркальных бутиках, где каждая пара обуви стояла на отдельном пьедестале, а одежда, от пальто до лифчиков, была отсортирована по цвету. Придирчиво повертев эти контрафакты, Беата не нашла в них никакого внешнего отличия от фирменных. Разумеется, они были турецкими и китайскими, но где гарантия, что купленные за несколько сотен баксов туфли не сделаны в том же Тайване и не развалятся после одного сезона?

А зачем, собственно, носить вещи больше, чем сезон, размышляла Беата. Ведь они все равно выйдут из моды и успеют надоесть. Гораздо удобнее купить и туфли, и пальто подешевле и со спокойной душой выбросить их, когда относятся, вместо того чтобы копить в шкафу или таскать за копейки в комиссионку. Потому что дорогие шмотки выкидывать на помойку как-то рука не поднимается, даже у людей с немереными бабками. Недаром говорят, что человек больше ценит то, за что он дороже заплатил. Ценит, даже если оно ему на фиг не нужно.

Жить в мире дешевых вещей гораздо проще. Главное – знать несколько простых правил. Например, покупая обувь, надо поставить ее на ровную поверхность и убедиться, что набойка и каблук стоят на одном уровне. Считается также, что гарантия на хорошую обувь – не меньше двух месяцев, имя производителя на коробке должно соответствовать товарному знаку внутри туфли, ленточка на стельке встроченная, а не приклеенная и так далее. Но на все это следует обращать внимание, если туфли или сапоги стоят больше ста долларов. А если они обходятся в тысячу рублей, то нетрудно смириться с тем, что ты проходишь в них всего месяц. Главное – чтобы было удобно.

Беата обувь покупать все-таки не решилась, но изучала ее «для общего развития», как говорил ее однокурсник, когда именно с этой целью добивался взаимности от девушки из Вьетнама. Оказалось, оптимальное соотношение «товар-качество» можно найти даже не на рынке, а в небольших магазинчиках, где российские и турецкие сапоги не пытаются притвориться «Саламандер».

Нашлись также места, где продавалась вполне приличная нарядная одежда отечественного производства. В Glance на Солянке Беата, не выдержав, отхватила черные струящиеся брюки с завязочками внизу и роскошный (дорогой, дорогой, да, но суперский!) длинный приталенный жакет терракотового цвета. Зато там он стоил три тысячи рублей, а на Кузнецком потянул бы на все десять. Может же уборщица сделать себе такой подарок раз в году, скажем, за семь месяцев до дня рождения!

* * *

«Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура», – гремело на всех этажах вещевого рынка. Впрочем, это заведение солидно именовало себя торговым комплексом. Потому цены там были выше, а проходы между павильончиками уже.

Беата зашла сюда уже просто из любви к искусству, точнее – из профессионального любопытства. И увидела, как и ожидала, те же меха, пышные юбки из блестящего жатого материала и батальоны кожаных курток – все, как на рынке по соседству, только дороже.

Зато туалет в торговом комплексе был форменной находкой. Беате не на чем было записать стихи, которые украшали двери кабинок; она попробовала выучить наизусть опус, который начинался так: