Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— Бросайте все и приезжайте назад, — предложил Лелик.
— Да я-то без проблем, — сказала Ира. — Но куда я дену свои миллионы?
— Какие миллионы? — опешил Лелик.
— Свои, — сказала Ира. — У меня муж недавно помер, бедолага. А он худо-бедно был миллионер. Скромный такой миллионер. Малозаметный. Но денег оставил солидно.
— Э… — сказал Лелик. — Кстати, а почему мы до сих пор на «вы»? Может, по-нашему, по-российски выпьем на брудершафт и перейдем на «ты»?
— Легко, — сказала Ира. — Я и сама не люблю эти официозы.
Лелик остановил танец,
Лелик был в небольшой растерянности. Он первый раз общался с живой миллионершей. Нет, конечно, по роду работы ему приходилось встречаться с очень богатыми людьми, но Лелик или делал им компьютеры, или консультировал по каким-то вопросам. Однако он никогда не танцевал с ними медленные танцы, и они не прижимались бедром к Леликову бедру. Ведя Иру к столу, Лелик вспоминал прикосновение миллионного бедра, и это грело ему душу. Надо же, думал Лелик, когда это бедро еще не было в его глазах миллионным, оно так не грело душу. Все-таки, думал Лелик, много таинственного в этом мире, а человеческая психика — величайшая из загадок. Первый раз, вдохновлялся Лелик, настоящая миллионерша не только прижималась бедром к его бедру, но и явно относилась к нему с интересом и симпатией. И Лелику, несмотря на то что принципы альфонсизма ему были духовно чужды, это было очень приятно.
— Уф, — сказала Ира, садясь на свое место. — Водки хочу.
— Эдуардас, — заорал уже основательно нетрезвый Макс, — набулькайте даме водки! Только по-нашему, по-российски, чтобы ни один еврей не посмел нас упрекнуть в том, что мы не напились!
— Эк тебя разобрало, — неодобрительно сказал ему Лелик, которому было неприятно, что Макс так фамильярно заказывает миллионерше выпивку. — Кстати, заканчивай тут бытовой антисемитизм разводить. Не та ситуация. Морду набьют, однозначно.
— Да ладно вам, — сказала Ира. — Лелик, мы будем пить на брудершафт?
— На брудершафт? — поразился Макс. — С ним? Ирочка, не пейте с ним на брудершафт. Вы посмотрите на него! Он вообще пить не умеет, не то что на брудершафт. Выпейте на брудершафт со мной. Мы сразу породнимся, станем на «ты», и я спою вам песенку «Осенний день, вы плакали, малютка».
— А что, — кокетливо сказала Ира, — хорошая мысль. Хочу со всеми на «ты» и осенний день.
Лелик ощутил укол ревности. Он бы предпочел, чтобы на «ты» Ира пила только с ним. Но разве можно было остановить Макса… Тот быстро налил водки всем в бокалы (Леликов, впрочем, остался пустым) и начал произносить какой-то витиеватый тост.
— Ира, — громко сказал Лелик, — пойдемте еще потанцуем. А то скоро опять какое-то мероприятие начнется и танцы закончатся.
— Лелик, вы начинайте без меня, — безжалостно сказала Ира, чокаясь с Максом, — а я скоро подойду.
Тут Лелик понял, что он отринут и полностью отставлен. Роман с миллионершей, не успев начаться, рушился на самом взлете. «Что значит „вы начинайте“ применительно к медленному танцу?» — печально думал Лелик, направляясь к Хохлову,
— Какая печаль тебе ковыряет душу? — осведомился Хохлов, когда Лелик грустно присел за его стол.
— А, пустяки, — сказал Лелик многозначительно. — Не обращай внимания.
При этом Лелик сделал выражение лица, которое явно свидетельствовало: настаивай, друг мой, настаивай, и я тебе все расскажу.
— Ну, если пустяки, — добродушно сказал Хохлов, не поняв тонкой психологической игры, в которую играл Лелик, — тогда ладно. Как тебе праздник?
— Безусловно, удался, — со вздохом ответил Лелик. — Отличная компания, приятные люди, шикарное обслуживание, вкусная еда.
— Как-то в твоих устах это все безразлично прозвучало, — немного обиделся Хохлов. — Говори, чего не хватает. Почему нет праздника в душе?
— Сань, да все в порядке, — успокоил его Лелик. — Наоборот — очень приятно побыть среди простых и обычных людей, а не среди каких-то бизнес-монстров. Я-то думал, что ты при своей нынешней крутизне пригласишь всяких надутых директоров и топ-менеджеров, а у тебя только самые близкие. Одна Ира — миллионерша, но она себя ведет относительно демократично.
— Какая Ира? Та, которая за твоим столом? — заинтересовался Хохлов.
— Ну да, — ответил Лелик. — У нее муж недавно умер и оставил кучу миллионов.
— Так-то оно так, — ответил Хохлов, — вот только оставил он их жене, а вовсе не Ирке. Она пытается себе хоть что-нибудь отсудить, но это вряд ли получится. У жены контракт составлен очень хитро. Даже несмотря на завещание, Ирка получит какие-то копейки. Жить, конечно, будет на что, но не более того.
— Ах, вот оно как! — поразился Лелик.
— Именно так, — ответил Хохлов. — Ирка, когда завещание огласили, чуть крышей от счастья не поехала. Дня два шлялась по магазинам и интересовалась в Интернете ценами на виллы. А когда выяснилось, что реально она черта с два что получит, — тут с ней чуть удар и не случился. Однако она стала себя считать миллионершей и теперь никак не успокоится. Впрочем, она и есть миллионерша. Потенциально и пожизненно. Только денег этих никогда не увидит.
— Жалко тетку, — сказал Лелик, который сначала немного разозлился на то, что его некоторым образом обманули, но затем, как человек добрый сердцем, проникся сочувствием к нелегкой судьбе бывшей соотечественницы.
— Не то слово, — подмигнул ему Хохлов. — Поэтому все мы, ее друзья, Ирку утешаем и зовем на всевозможные мероприятия, чтобы она развеялась.
— Понял, — сказал Лелик. — Значит, получается, что все тут совсем простые и без пафоса?
— Разумеется, — подтвердил Хохлов. — Разве могло быть иначе? Теплая компания самых близких друзей. Вот, например, знаешь, что это за мужик, который на сцене играет на саксофоне?
— Подожди, — сказал Лелик, — сейчас угадаю. Солидная внешность, — начал перечислять он, — неплохой костюм, любовь к инструменту в виде хобби… Вероятно, у него свой хлебобулочный или колбасный магазин. Причем он там хозяин.