Свадебное путешествие
Шрифт:
— Ты же стрелять толком не умеешь, — устало возразил Гиацинт, уже сдаваясь.
— Я умею, — вмешался Джордано. — Но, надеюсь, это и не понадобится. Исключительно для нашего спокойствия. И для вашего тоже.
И граф, пожав плечами, отдал им оружие, намекнув, что ему было бы спокойнее, если б они вообще не брали пистолет в руки.
Вот теперь Амариллис, её брат и Виола уехали в театр, пообещав не задерживаться.
— Привет!! — топнул ногой Розанчик. — А мы на чём поедем?
Он не шутил. Мэтр Жасмин не раскаялся в том, что сегодня роль тётушки
Вообще, из-за трёх минут пути до белого особняка Сантолина не стоило поднимать столько шума. Пешком бы дошли! Но, в целях безопасности, а скорее для престижа, решили ехать. И потом, если есть карета, зачем же ею пренебрегать?
Пассажиров оказалось, правда, не шесть, а семь. Две пары: супруги Сантолина, герцог и маркиза и "троица" — Розанчик, Джордано и Гиацинт. Фиалка Триколор в последнее время тосковала о монашеской жизни и ехать с ними на банкет и в театр отказалась.
— Как хочешь, — её мама пожелала дочке не скучать без них и ушла, шурша плащом из серебристо-голубой тафты. Фиалка помахала им ручкой из окна и взялась за молитвенник, поэтому не видела, как три или четыре тени, скользя вдоль домов, последовали за экипажем…
59.
*****
Двухэтажный уютный особняк Сантолина, белый, с колоннами, с резными балкончиками — не слишком большой, а внутреннее убранство в стиле рококо` делало его ещё более игрушечным. Гостей, кроме приглашённых из отеля "Ливорно", ожидалось ещё трое: компаньон синьора Кипариса — крупный банкир из Милана, сам мэр города и начальник полиции Ливорно.
Каково же было удивление, когда начальник полиции, черноусый важный толстяк в форменном мундире, гибко, словно ему не пятьдесят, а пятнадцать лет, выпрыгнул из-за стола (он и мэр приехали раньше самих хозяев!) и радостно кинулся навстречу маркизе Матиоле.
"Будто она уже лет десять в розыске", — шёпотом прокомментировал Розанчик.
Полицейский низко поклонился ей, выдерживая официальную часть приветствия, но лицо его сияло вовсе не служебным рвением. Он нежно поцеловал её руку:
— Матиола Инкана!..[1] Боже мой, сколько же лет прошло с тех пор?
— Полицейские должны уметь считать время срока, Ильм,[2] — улыбнулась маркиза. — Двадцать два года.
— Вы знакомы? — удивилась Тамара Сантолина.
— Мы были соседями в Неаполе. Жутко давно, можно сказать, друзья детства. Вместе учились, — ответила маркиза.
— А!… Понятно, — хором протянули трое мальчишек. Теперь хоть ясно, откуда у мадам маркизы хватка хорошего прокурора! Как они забыли о её юридическом образовании?
Господин Ильм подкрутил усы и погрузился в воспоминания:
— Синьорина Инкана… Сейчас тебя уже, наверное, по-другому зовут.
Она рассмеялась:
— Профессия сказывается, да?
— Ах да, ты всё-таки вышла тогда замуж за того нахального гасконца? Помниться, я начал отпускать усы, чтобы стать на него похожим. О, молодость!…
Матиола кокетливо опустила глаза:
— Вы и так похожи.
Полицейский тяжело вздохнул:
— Но я не маркиз! У меня сын сейчас такой, как мы тогда… У вас дети тоже взрослые?
— Более чем, — маркиза скептически покосилась на Гиацинта. Зять с очень явным интересом наблюдал за спектаклем "Двадцать лет спустя".
— И сколько у тебя наследников? — поинтересовался Ильм. Матиола безнадёжно махнула рукой:
— У меня две дочки. Двадцать лет и семнадцать с половиной.
Полицейский мечтательно развёл руками:
— Красавицы, наверное… Моему сыну скоро девятнадцать. Может быть…
Маркиза расхохоталась:
— Мне право очень жаль, но ничего быть не может! Увы, мои доченьки ускользнули от твоего сына. Старшая ушла в монашеский орден, а младшая два месяца назад вышла замуж. Как ты опоздал, Ильм!
— Значит, они и вправду похожи на тебя, — сердито проворчал начальник полиции. — Старшая-то ладно, за младшую обидно! Даже очень. Я посажу в тюрьму этого твоего зятя, ему гарантировано пожизненное заключение! Слово офицера!
— Простите, что перебиваю вас, но я не согласен, — смеясь, возразил Гиацинт. — Это превышение власти, месье!
Полицейский, гневно шевеля усами, уставился на него:
— Гасконец?
— В общем, да. Ну, из Прованса.
— Это одно и то же!
— И я так думаю, — радостно согласился Гиацинт.
— Маркиз?
— Это допрос, месье?
Полицейский зарычал, как бульдог:
— Отвечай, маркиз?!
— Граф. О-ри-ен-таль. Если вас интересует, то на ту же букву.
Ильм беспомощно ссутлился, и усы его также печально обвисли, покоряясь жестокой судьбе.
— Вот так всегда. Это — рок, иначе не скажешь! Эх, парень, тебе очень повезло с женой.
Гиацинт преувеличенно серьёзно кивнул:
— Истинная правда, месье. А с тёщей — особенно!
— С тёщей — особенно.
— А как же!
Матиола сквозь слёзы, выступившие от беззвучного смеха, пообещала зятю:
— Если сейчас же не прекратишь, я задушу тебя собственными руками!
Ильм услышав её обещание, наклонился чуть ближе к Гиацинту и доверительно сообщил:
— Задушит! Она всегда делает то, что решила.
Граф с опаской поправил галстук на шее:
— Я знаю…
Своим смиренным видом он развеселил даже полицейского. Ильм оглядывался по сторонам:
— А где она? Дочь Матиолы?
— Которая из двух?
— Которая твоя жена.
— Сейчас приедет.
Виола и Амариллис действительно задерживались. Прошло уже много больше обещанных тридцати минут. Темнело. Джордано и Розанчик тревожно шептались.
— То ли они не нашли ключ, то ли…
— Но что могло случиться?
— Мало ли…