Сварогов

Шуф Владимир

И сверкающий консолем

Стол закусок был готов.

Был, конечно, бри тут старый,

Сиг, которым Русь горда,

Исполинские омары

Украшали глыбу льда.

Был с икрой амброзиальной

Нектар водок всех сортов, --

Стол Лукулла идеальный,

На Олимпе пир богов.

VI

Там Зевес редиску кушал,

Взяв тартинку, Посейдон

Между тем Гефеста слушал, --

Говорил о курсах он.

Там Гермес из журналистов,

Взяв тарелочку груздей,

Осуждал нео-марксистов,

Разбирая смысл идей.

Вкус хвалю я олимпийский

Либеральных россиян.

Странно думать, что английской

Горькой предан англоман,

Что, с толпой сроднясь по духу

И любя душой народ,

За столом одну сивуху

Наш народник вечно пьет.

VII

Но пока за стол садятся

И шумят со всех сторон,

Описать вам, может статься,

Петербургский Пантеон, --

Этих славных и маститых

Корифеев наших дней,

Публицистов знаменитых

И ученейших мужей?

Но боюсь, настроив лиру,

Я героев сих воспеть...

Не памфлет и не сатиру

Я пишу, -- узнайте впредь!

Чужд коварной эпиграммы

Я в невинности души,

И шутя играю гаммы,

Струны трогая в тиши.

VIII

Вот Европы скучный Вестник,

Наш корректный публицист,

Мысли западной прелестник

И ее панегирист.

Позабыв "quod licet Iovi"

И чего не должен бык,

Он Европу, полн любови,

Рад похитить хоть на миг.

Вот другой -- мудрее ста сов

И в премудрости сугуб

Громогласный критик С--ов.

Он велик, -- велик, как дуб.

Дуб друидов, дуб Мамврийский

Что пред ним по красоте?

Ах, цвети, наш дуб российский,

И расти на высоте.

IХ

Вот, с Брандесом сходен мало

И совсем не новый Тэн, --

Критик дамского журнала,

У журнала дамский трэн.

Декадент в ермолке, важный

Философский лапсердак.

Рядом с ним мудрец присяжный,

Воробьев, -- аскет и маг.

Quid est veritas, философ?--

Veritas in vino est.

Пусть же мудрый без вопросов

Пьет вино и шницель ест.

Лучше всякого витии

Доказал ты сам, что нет

Философии в России,

Наш философ и поэт!

X

Лейзера родил гафн Мошка,

Лейзер--Тозеля, а он,

"Философии немножко"

Написав, как Соломон,

С Мельпоменой светлокудрой

Незаконно прижил "Дочь".

Это наш Натан Немудрый,

И маркиз О'Квич точь-в-точь.

Милословский -- критик хмурый.

Пишет он весьма остро,

И невинные Амуры

Подают ему перо.

Нежно дамам куры строя,

Был со Спенсером он строг,

Но барана за героя*

Принял наш социолог.

__________________

*) См. сего автора сочинение "Герои и толпа",

стр. 285.

XI

Милословсшй и Гадовский,

Публицистики столпы!

Пусть возвышен Милословский,

Но Гадовский, меж толпы,

Столп столпом воздвигнут прямо,

Монумент, отрада глаз --

Хроматическая "Гамма"

Либеральных звонких фраз.

Перед ними Стабичевский

Слишком низок, толст, тяжел,

Все ж и этот критик Невский

Свой имеет ореол.

Как Морфей, в венце из маков,

Он наводит скучный сон,

Монотонен, одинаков,

Вял, напыщен, углублен!

XII

Вот историк и философ.

Взгромоздил на Оссу он

Исторических вопросов--

Компиляций Пелион.

Русский Бокль, Коко Киреев,

Опершись на горы книг,

Лучезарных эмпиреев

Титанически достиг!

Рядом с ним в ученой тоге

Из Москвы шекспировед.

Сев у храма на пороге,

Поучать он может свет.

Он живет в минувшем веке,

Чуждый трепету сердец, --

С лысым черепом Сенеки

Добродушнейший мудрец.

ХIII

Меж учеными мужами,

Тенью Банко сев за стол,

Мирно хлопает ушами

Вдохновитель их -- осел.

– - Но скажите, кто же это?--

Вид пророческий и взгляд...

– - Два известные поэта

И философа сидят.

Первый учит о символах.

Написал роман он зря: