Сватовство майора
Шрифт:
— Да, должен был, — подтвердила Пономаренко.
— И где же?
— Что где?
— Мне нужно знать, — принялась объяснять я, — где остановился Антонио Мурильос…
— Откуда ж мне знать?! — Ленка всплеснула руками. — В заявлении указывается только постоянное место жительства! Он мог остановиться хоть в Хацепетовке, а заявление пришел подавать по месту жительства невесты! Вот у нее и спроси!
— Не могу, — пробурчала я.
— Почему? — удивилась Ленка.
— Ее убили.
— Не может быть! — воскликнула Пономаренко. — Так вот почему они браковаться не пришли… То есть я хотела сказать, брачеваться, в смысле расписываться. Ты думаешь, это Дуська ее убила?
— Почему Дуська? — обалдела я.
— Ну… ты же говорила, что она беременна от Мурильоса. Вот и приревновала…
Я представила Дуську в роли глупого мавра — и громко рассмеялась. Сестра, конечно, дама ревнивая, но чтобы убивать… В крайнем случае может огреть чем-нибудь тяжелым. Представив, какая жизнь ждет Вовку, я снова засмеялась.
— Ладно, Лен, спасибо. На нет, как говорится, и суда нет! Не ехать же в Испанию! Пойду я…
— Да-да, конечно, — закивала Пономаренко. — Ты, Жень, заходи, если что… — Она проводила меня до двери и с таинственным видом прошептала: — А Дуську уже посадили?
— Пока нет, — ответила я, едва удержавшись от смеха. — Но, наверное, скоро… Я тебе сообщу.
Попрощавшись, я вышла на улицу и расхохоталась. Надо же! Дуська из пострадавшей и потерпевшей превратилась в убийцу! Прохожие уже начали обращать на меня внимание. Я успокоилась и посмотрела на часы. Ого, полшестого… Завтра надо будет дойти до этой самой Наташи, благо адрес у меня есть. Поговорю с родителями, с соседями, глядишь, что и прояснится. А сейчас нора домой. Дуська, наверное, уже и ужин приготовила!
Я как в воду глядела. Едва мои ноги переступили порог, появился смущенный следователь.
— О, Евгения! Здорово! — преувеличенно бодро воскликнул он. — Где пропадаешь?
— В загсе, — отмахнулась я и прошла в комнату.
Гостиная, как высокопарно называли мы с Ромкой большую комнату, блестела чистотой. На журнальном столике стояла бутылка шампанского — причем открытая и уже наполовину пустая. Имелся и торт, тоже, кстати, объеденный. Посередине же возвышалась хрустальная ваза с шикарным букетом роз.
Окинув взглядом натюрморт, я мгновенно сообразила, в чем дело, и многозначительно ухмыльнулась.
— Вова, в следующий раз, когда будешь предложение девушке делать, замени стандартный набор Казановы на что-нибудь более оригинальное.
— Не понял! — опешил Вовка.
— Хотя бы вот такой вариант… Вместо шампанского — легкое вино, желательно красное. Торт замени на фрукты, только не на арбуз. Розы же — на белые хризантемы. А это, — я указала на стол, — чересчур банально. Хотя, не спорю, романтично. Кроме того, шампанское с тортом — слишком тяжело для желудка! Двигаться мешает…
— Где? — пролепетала Дуська.
— Везде! — отрезала я. — Теперь дальше…
— Подожди! — перебил следователь. — Кто тебе сказал, что я… что мы… Словом… ну…
Решительность Ульянова таяла, словно снег в апреле. Я с усмешкой посмотрела на следователя. Ишь, как разобрало болезного! Приятная перемена! А то все время: «Гражданка Зайцева! Как тебя Ромка терпит?! Да с твоим характером…» Собразив, что помощи от меня не дождаться, Вовка махнул рукой и вышел из комнаты. Я уселась на диван и, налив себе бокал шампанского, лукаво посмотрела на сестру.
— Понимаешь, Жень… — пробормотала Дуська.
— Значит, женится? — перебила я.
Сестра зарделась и кивнула.
— Слава богу! — Я широко перекрестилась. — Завтра же свечку поставлю. Самую дорогую! И когда сие знаменательное событие произойдет?
Дуська мечтательно закатила глаза.
— В понедельник заявление пойдем подавать. А там кольца покупать надо, платье…
— Почему не завтра? — удивилась я.
— Ну ты даешь! Завтра же суббота!
— Хм, а жених до понедельника не передумает? — осторожно поинтересовалась я.
— Не передумаю! — В комнату вошел Вовка.
— Вот и славно! Благословляю вас, дети мои, от своего имени, от имени всех родственников, а также от имени МВД, прокуратуры и Российской Федерации в целом! — Мы допили шампанское, и я спросила: — А поесть в этом доме что-нибудь найдется?
Евдокия умчалась на кухню, оставив нас с Вовкой наедине. Какое-то время он настороженно молчал, ожидая, видимо, подвохов и шуток с моей стороны. Не дождавшись, вздохнул и проникновенно произнес:
— Мы, Жень, вроде как родственники теперь. Так что хочешь ты этого или не хочешь, а дружить нам придется!
Я внимательно посмотрела на Вовку. Вроде бы ничего необычного в нем не наблюдалось — то же самое глуповатое выражение лица, легкая небритость, шрам через всю левую щеку… Даже в серых глазах не было недовольного выражения, к которому, признаться, я уже привыкла. Только где-то глубоко-глубоко сидели маленькие чертята и строили нахальные рожицы.
— Ну, что ж… давай, — согласилась я.
Мы скрепили устный договор крепким рукопожатием и родственным троекратным поцелуем. Вошла Евдокия. Зная о нашей давней «любви» друг к другу, она очень удивилась, заметив нежные лобызания. В руках у нее была тарелка настоящего украинского борща темно-бордового цвета с белым островком сметаны посередине. От тарелки исходил умопомрачительный запах, поэтому я, вспомнив, что давно уже ничего существенного не ела, оторвалась от Ульянова и уселась за стол.
— Приятного аппетита! — вежливо улыбнулся следователь.
— Угу… — Я склонилась над тарелкой.
Какое-то время все молчали. Первым заговорил Ульянов.
— Ну и как далеко продвинулось твое расследование? — словно невзначай обронил он.
Наконец-то! Все встало на свои места! Коварный Ульянов не оставил своих попыток влезть в мою работу. Он хотел выведать все секреты, быстренько ими воспользоваться, раскрыть убийство, отрапортовать начальству и получить от него устную благодарность! Возможно, что и фокус с женитьбой — заранее запланированный ловкий ход. Борщ моментально сделался невкусным — чересчур жирным и слишком острым, а сметана — и вовсе кислой. Однако выдержка мне не изменила. Я спокойно доела, очень вежливо поблагодарила сестру и, глядя прямо в глаза следователю, негромко спросила: