Свеча Хрофта
Шрифт:
— Ему плевать, Рун! — гневно рявкнул Хрофт, так что от этого возгласа лопнули окна, и по стенам хижины, в которой собрался совет, прошла волна дрожи. — Хедин всегда ненавидел храмы и тех, кто не умеет сохранить веру, не выстроив себе капища и не вылепив идолов. Он даже не заметит, что ты ограбила очередной храм, будь там хоть дюжина артефактов. Хедин не настолько глуп, чтобы оставить что-то значимое и сильное в руках жрецов, не позаботившись о том, чтобы это не было использовано против него самого. Поэтому в новом походе нет смысла.
— Он прав, Руни, — поддержал Хрофта Велунд, до этого лишь настороженно и ревниво наблюдая, как Отец Дружин и Рунгерд мечут друг в друга молнии ядовитых слов. — Твои варварские
Велунд говорил спокойно и тихо, четко выговаривая слова. И Отец Дружин видел, как тяжело они даются полукровке. Но сейчас, ради безопасности самой Рунгерд, стоило сдернуть ее с небес на землю и заставить прислушаться к голосу разума, даже если для этого придется причинить боль. И Велунд бил словом наверняка. Щеки Рунгерд залил румянец стыда и ярости. Она ударила кулаком по карте, разложенной на столе, и принялась мерить шагами комнату.
— Тогда что нам делать? — вмешался Рихвин. Казалось, ему не меньше Руни хочется ввязаться в новый бой. — Мы будем сидеть и ждать? Или все-таки попробуем еще раз напомнить о себе Хьёрварду? Храм, крепость, подойдет любая цель, достаточно заметная, чтобы обратить на нас внимание. Пусть не богов. Но тех, кто сейчас еще колеблется, день за днем теряя веру. Но если мы заявим о себе, они придут к нам. Маги, воины, мастера. Придут новые… люди. И ты, Руни, сможешь дать им то, что отказалась дать Судьба. Дать свободу, силу, цель.
— Рихвин прав, — поддержал брата Дирк. — Мы теряем людей в каждом бою. Сегодня обошлось без смертей, но две дюжины из тех, кто был возле катапульт, настолько ослабли от потери крови, что едва ли годятся в битву. Им нужно время, и, пожалуй, я согласился бы, что штурм храма — опасная глупость, если бы не видел, что единственный выход для нас — больше людей. Пока нас мало, мы легки на подъем и готовы к быстрому броску. Но подумайте, вспомните: за последнее время на лагерь дважды нападали шестирукие, сегодня — эти проклятые птицы. Тот, кто решил бороться с нами, не отступит. Каждый день и каждый час мы будем ждать нападения. И не простых разбойников с ножами и секирами, от которых в два счета отобьется любой из отрядов Рихвина, а творений настоящего сильного Мага, с которыми не справимся ни я, ни Велунд. Только ты, Отец Дружин, но сколько еще ты намерен оставаться с нами? Удачный штурм, ловкий набег — и к нам пойдут люди.
— И ради этого ты, Дирк, заставишь умирать тех, кто пришел раньше? — вспыхнул Велунд, гневно взмахнув тонкой изящной рукой, словно пытаясь отогнать беспощадные слова брата. — Пожертвуешь теми, кто поверил нам, когда мы были еще не так сильны?
— Сейчас новый штурм не имеет смысла, — поддержал его Хрофт. Но ему не позволили продолжить речь.
— Тогда сделай то, что обещал. Взмахни Разрубленным мечом, и мы двинемся в поход, в котором определенно будет смысл! — потеряв терпение, накинулась на него Руни. Она ткнула Отца Дружин кулачком в грудь, угодив в нагрудник из кожи снежной змеи, что Хрофт почти не снимал со дня нападения на Восточный храм, ожидая ответного удара Хедина. Острые края чешуи разрезали кожу на костяшках пальцев, и Рунгерд поспешно спрятала кровоточащую руку за спину.
— Не будет, — отозвался Хрофт. — Ты хотела, чтобы я увидел, на что вы способны. Ты права, вы сильны. Сильнее многих смертных, вы способны даже дать отпор хорошему Магу. Но боги — это другое дело. Я не пойду с вами в поход против Хедина и Ракота. Я не стану помогать вам вновь покачнуть едва переставшую раскачиваться чашу мирового равновесия, не позволю из-за мелкого тщеславия начать новую войну. Но я помогу вам выстоять против тех, кто посылает зофаров или крылатых тварей. И попытаюсь защитить от собственной
Рунгерд фыркнула и отвернулась. Хрофт вышел, оставив братьев и их госпожу самих решать, что делать дальше, хотя и понимал, что оставляет Велунда без поддержки. Стоило остаться и присмотреться к братьям. В пылу спора кто-то из них мог проговориться, выдать себя. Но Отец Дружин опасался, что в ярости и сам может сказать лишнее. Упрямство Рунгерд приводило его в бешенство.
Душный вечер приносил с реки запах цветущей воды и влажного камыша. И Хрофту захотелось бросить все, вскочить на Слейпнира и вновь окунуться в водоворот битвы, такой простой и понятной, когда есть враги — те, кто пытается вогнать меч тебе в сердце, и есть друзья — те, кто отведет этот удар. Вокруг Руни все мгновенно становилось сложным и запутанным. И Хрофт устал от этой мышиной возни. Он представил, как несется на верном Слейпнире, проницая Межреальность. И острое чувство тоски и одиночества вновь напомнило о себе.
Он должен найти того, кто узнал Свечу, найти как можно скорее. Может, он в плену у хаоситов. Может, заключен в хрупкое тело одного из тех, кто был с Рунгерд в Кольчужной горе.
И вновь мысли Отца Дружин вернулись к троим братьям. Велунд? Диркрист? Рихвин? Кто-то из них мог оказаться предателем и слугой Хаоса, кто-то — возвращенным к жизни Древним Богом. И у Владыки Асгарда при всей его силе и мудрости не было способа выяснить, кто есть кто.
Из задумчивости его вывел знакомый голос. Волшебница соткалась из воздуха прямо перед ним, без опаски расположившись дымной фигурой под искореженными соснами, испытавшими на себе действие одного из новых изобретений Руни.
— Здравствуй, Великий Один, — чистый голос волшебницы журчал в плотном горячем воздухе.
— Пожелал бы и тебе здравствовать, но не знаю, можно ли желать здоровья тем, кто не имеет тела, — отозвался Хрофт. — Ты едва не убила Девчонку и теперь являешься сюда, как ни в чем не бывало?
Волшебница выставила вперед призрачную ладонь, словно останавливая собеседника.
— О, нет-нет, — заверила она, — я всего лишь предупредила. В последний раз. И… я последовала за тобой и Хагеном и слышала все, что ты ему сказал. Я верю тебе, Владыка Один, и я уверена, что по своей воле ты не причинишь вреда Новым Богам. Но даже само твое присутствие здесь опасно. Слухи несутся над землей быстрее света. Через пару дней весь Хьёрвард будет знать о том, что воинство Девчонки ведет сам Владыка Асгарда. На ее сторону встанут сильные маги, богатые ярлы, деньги, власть, магия — все будет в ее руках. И тогда начнется война, бессмысленное кровопролитие, которое лишь подтолкнет Хьёрвард в руки Хаоса. Они добиваются этого, понимаешь ли ты, Древний Бог, или тебя напрасно называют мудрейшим? Им не нужно, чтобы ты сражался на стороне Девчонки, им нужно, чтобы ты просто был здесь. А молва, людская глупость и жажда власти сделают свое дело. Поэтому я прошу тебя в последний раз — уйди. Чем бы ни держала тебя эта маленькая воровка — забирай Свечу и уходи.
— А если я останусь? — Отец Дружин попытался незаметно набросить на призрак магическую Сеть, но она лишь рассмеялась, когда сплетенное им заклятье не отыскало цели и рассыпалось.
— Если останешься и начнется война, я буду первой среди твоих врагов, — резко оборвав смех, бросила волшебница. — И тебе понадобится много сил, чтобы защитить от меня свою смертную девку.
— Ты противоречишь себе, Безымянная, — остановил Хрофт готовые вырваться жестокие и желчные слова, заговорил спокойно и неторопливо. — Слуги Хаоса только и ждут, чтобы я остался и начал действовать? И ты сама же подталкиваешь меня к тому, чтобы остаться. Сама вынуждаешь меня защищать от тебя Рунгерд. Зачем тебе все это? Какую выгоду ищешь ты, лишившаяся имени и тела?