Свеча Хрофта
Шрифт:
И он оказался не готов к такой перемене. Прячушаяся за тысячью масок Рунгерд на мгновение открыла ему свое истинное лицо. И тотчас спряталась, широко улыбнувшись. И Отцу Дружин ничего не оставалось, как кивнуть, соглашаясь на роль чародея, который не должен позволить госпоже упасть.
Рунгерд весело и повелительно взмахнула рукой, и в эту руку тотчас вложили кожаный плащ-крылья. Кто-то из альвов бросился помогать госпоже застегивать ремни на груди и талии, но Хрофт, сам не зная зачем, отстранил его и принялся неловко продевать ремни в петли, затянул крепления на запястьях и, наклонившись к русой макушке девушки, проговорил своим громовым шепотом:
— Не смей падать.
— Не буду, — отозвалась Рунгерд,
Хрофт хотел сказать еще что-то, но Рунгерд прижала голову к коленям и буркнула: «Давай!» Вышколенные мастера тотчас исполнили приказ. С чудовищной скоростью кувыркаясь в воздухе, девчонка взмыла вверх. И Хрофт уже готов был пустить в ход магию, как крылья за спиной Руни хватанули прохладного воздуха и затвердели, рванув в стороны ее прижатые к коленям руки. Девушка вскрикнула от боли, но тотчас справилась с собой, сделала над поляной круг, другой и сбросила с высоты что-то небольшое, блеснувшее на солнце стеклом. Щит с торчащими в нем тремя стрелами разнесло в щепки.
— Есть! — крикнула она, продолжая кружить. — Есть! Давай, Ольве!
Хрофт помнил этого Ольве. Худощавого пасмурного альва со шрамом через пол-лица. Он, уже облачившись в плащ, вскарабкался наверх и занял место в «ложке». За ним последовали еще двое. И одного из этих троих Хрофту все-таки пришлось подхватить, удержав в воздухе ровно столько, чтобы сумел расправить крылья.
— Снижаемся, — крикнула Рунгерд, но спуститься им не позволили.
Воздух вокруг сгустился, навалившись невыносимой тяжестью, задрожал, и повсюду, словно глаза зофара, стали открываться порталы. В небо над поляной и лагерем ворвались сотни, тысячи крылатых чудовищ. Широкие перепончатые крылья резали воздух. Острые, покрытые шипами морды тварей заканчивались крючковатым выростом, похожим на клюв, но сходство с большими и нелепыми птицами оказалось обманчивым. Одна из них, та, что вела за собой первую стаю, издала яростный клекот, раскрыв широкую пасть с рядом мелких острых зубов.
Чудовищные создания ринулись на людей и альвов. Они обрушились черной тучей, и Хрофт мгновенно потерял в мешанине крыльев Руни и ее летунов. Однако девушка была жива. Магическим слухом — другой в шуме и клекоте был бесполезен — он различил отчаянную брань Девчонки и отзвук ударов меча о шипы и прочную шкуру нападавших. Видимо, Руни удалось прямо в воздухе расстегнуть ремни, крепящие плащ к запястьям, и добраться до клинка.
Золотой меч оказался в руке Хрофта в то самое мгновение, когда первая тварь покинула свой далекий мир, чьей-то волей перенесенная в Хьёрвард. И он бился яростно и зло, молниеносно разя противников, рубя крылья и рассекая усеянные шипами лбы. Серая густая кровь и осколки костяных пластин и шипов покрывали его руки и плащ. Он был готов к нападению, знал, что ограбление Восточного храма не может остаться безнаказанным, но эти летающие ящеры не могли быть слугами Хедина. Подобные существа пришлись бы к месту в ужасной свите Ракота, но то, как они появились… Все это было не похоже на обычную тактику Повелителя Тьмы. Он скорее явился бы сам в образе могучего и прекрасного варвара, чем попытался разобраться с противником при помощи тучи безмозглых, но не ведающих страха полуптиц.
Скорее всего, крылатые монстры были созданиями волшебницы. Но было ли это нападение еще одним — последним — предупреждением или первой битвой новой войны? Хрофт сосредоточился, проницая пространство вокруг магическим зрением. Золотой меч знал свое дело, продолжая разить не прекращающих атаки
Крылатые нападали, рвали когтями и зубами одежду, царапали лица и легкие кожаные шлемы летунов, но не убивали, хотя одного удачного укуса, пары ударов крючковатого клюва хватило бы, чтобы оборвать жизнь любого из тех, кто с мечом в руках принял на себя волну крылатых тварей. Они мучили и пугали, но не убивали оставшихся на земле. В небе еще держалась четверка летунов. Рунгерд отчаянно рубила мечом, остальные трое, не будучи столь же ловки, как их предводительница, просто уворачивались от когтей и клювов, стараясь уберечь крылья, от целости которых сейчас зависела их жизнь.
Хрофт видел все это сквозь гущу боя, но там, в клубке схватки, не было того, что он искал. Не было следов волшбы, что вызвала сюда чудовищ на перепончатых крыльях. Кто-то ткнул Отца Дружин в плечо, он обернулся, в смертельном движении занеся меч. Слейпнир нетерпеливо фыркнул, косясь на Золотой клинок. И Хрофт мгновенно вскочил в седло. Он никогда не удерживал Слейпнира рядом с собой, позволяя коню самому выбирать себе занятие в недолгие часы мира и отдыха. Но был уверен, что белоснежный жеребец в нужную минуту появится рядом.
Слейпнир и его всадник врезались в черное облако стаи. Все еще продолжая обшаривать магическим зрением лес вокруг поляны, взглядом он искал Рунгерд. Но все тотчас переменилось, когда довольно далеко, на краю леса, Отец Дружин даже не увидел — почувствовал присутствие кого-то знакомого. Это был не маг — человек. Но Хрофт заметил, как магические нити тянутся от этого держащегося в стороне от боя смертного прямо к нему. Пришедший звал его, Родителя Ратей.
Отец Дружин направил Слейпнира туда, откуда шел зов.
— Хаген?
Хединсейский тан был один. Очевидно, ему пришлось довольно долго идти. Перенестись ближе к битве ученик Хедина не смог. Вот и проделал остаток пути пешком.
— Зачем ты здесь? Твой Учитель прислал тебя? — не тратя времени на слова приветствия, спросил Хрофт, спешиваясь. — Эти птицы — послание Хедина?
— Нет, это я попросил… одну волшебницу помочь мне отвлечь твою новую подругу и ее людей, чтобы мы могли поговорить. — Хаген приблизился, встал рядом, плечом к плечу.
— Отзови их. Скажи Духу, чтобы забирала своих шипастых коршунов, — потребовал Хрофт. — Мы поговорим. Для этого не обязательно убивать людей.
— Почему ты беспокоишься о них? — зло спросил Хаген. — Я знаю тебя давно, Старый Хрофт. Учитель знает тебя еще дольше, и ты всегда был на нашей стороне. А теперь ты, как смертный разбойник, грабишь храмы? Ты в плену, тебе нужна помощь? Чем Девчонка удерживает тебя, заставляя предать дружбу? Что ты готов сделать для нее? Убить меня? Свергнуть Хедина?
Слова тана раскаленным острием пронзали сердце Отца Дружин. Хаген был прав, тысячекратно прав. Это предательство.
Он должен был ответить на упреки Хагена, ответить искренне и открыто, но не здесь, под самым носом у слуг Хаоса, в нескольких шагах от творений Духа, который только и ждал момента его слабости.
Хрофт вложил в ножны Золотой клинок. И взмахнул Разрубленным мечом. Ткань реальности разошлась мгновенно. Другой мир открылся перед ними. В зеркале портала отразилось то, что ждало их в конце перехода. Длинная вереница желтых холмов, и на одном из них, вдалеке, несколько высоких прямоугольных башен. Небо в редких перьях облаков. И тишина. Хрофт шагнул в портал, втащив за собой хединсейского тана. Несколько мгновений их кружила и трепала серая мгла, но наконец впереди забрезжил желтоватый свет. Хрофт оказался стоящим по колено в густой золотой траве. Дождался, пока ход закроется, и только теперь посмотрел Хагену в глаза.