Свеча на ветру
Шрифт:
— Нет! — Она хотела забыть, что когда-то получала удовольствие от занятий любовью с этим человеком, что он столько раз проводил ее, в беспамятстве всхлипывающую, через врата рая. — Хорошее — это только Мэтью.
— Ах да, Мэтью... — Мужчина выпрямился и теперь возвышался над ней. Его стройное тело и неотразимое обаяние всегда заставляли ее сдаться. Так будет и сейчас. Губы Кендал приоткрылись, и она инстинктивно выпалила:
— Ты должен дать мне уйти!
— Почему?
В его холодной задумчивости таилась опасность, и это напугало Кендал.
—
— Ты знаешь, что я имею в виду. — Кендал поняла, что начала умолять. — Я говорю о Мэтью. Ты должен позволить мне взять его с собой.
— Нет! — (Этот жестокий ответ заставил ее вздрогнуть.) — Я ничего не должен, — напомнил он ей с пугающей мягкостью.
— Значит, из-за этого я не получу работу? Только потому, что ты так старомодно мыслишь?
Джеррад не спеша вернулся к письменному столу и небрежно сел, словно они обсуждали повседневные дела.
— Я бы объяснил свой отказ желанием видеть моего сына там, где я смогу непосредственно принимать участие в его воспитании.
Он снял колпачок с ручки. С золотой перьевой ручки, которую ему подарила Кендал два года назад, на его тридцатидвухлетие.
— Ты можешь ехать без него.
— Ты знаешь, что я этого не сделаю, — сказала она, подходя к столу.
— Знаю.
К ее удивлению, Джеррад продолжал писать. Скорее всего, подумала Кендал, царапает какую-нибудь пустяковую записку своей секретарше. И не в силах сдержаться, выхватила бумагу и, разорвав ее, бросила ему в лицо.
— Ты подонок! — прошипела она, когда муж схватил ее руку.
— Да, — сказал он. — Мы же знаем, не правда ли, по какой причине ты вышла за меня замуж?
Кендал засмеялась, стараясь не реагировать на прикосновение его уверенных, требовательных рук. Несомненно, Джеррад хотел только одного — унизить ее.
— О, конечно! Мне так нравится твоя язвительность и грубость! — Она глубоко вздохнула, ее зеленые глаза вспыхнули. — А в чем же причина моего ухода, по-твоему?
Она попыталась вырвать свою руку. Но борьба увенчалась только потерей заколки, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам.
— Ну вот, такой я тебя и люблю, — удовлетворенно проговорил мужчина. — Встрепанной и неблагопристойной, освобожденной от всех ложных условностей. Может быть, ты не против объяснить мне еще раз, почему ушла от меня, Кендал? Только не старайся убедить себя, что я относился к тебе без нежности. Конечно, за исключением тех случаев, когда ты сама желала, чтобы я был другим.
Ей потребовались все силы, чтобы все-таки освободиться. Все женское, что было в ней, затрепетало от воспоминаний о том, каким нежным умел быть этот мужчина.
— Неужели тюремного заключения и супружеской неверности недостаточно? Тебе хотелось бы иметь в доме послушную маленькую женушку, пока ты занимаешься тайной интрижкой с Лорен Уэстгейт? Вот только секрета не получилось, так ведь, Джеррад? Ральф все обнаружил — и поэтому ему пришлось уйти! Почему ты уволил его? Ты и Лорен?
—
— Конечно, имели, черт побери! — Кендал, презрительно посмотрев на мужа, с болью вспомнила тот день, когда она увидела, что имени Ральфа нет в платежной ведомости. Именно Ральф неохотно, но подтвердил подозрения Кендал о романе между Джеррадом и симпатичной управляющей отделом сбыта. Потом Кендал вынуждена была стать свидетелем краха семейной жизни ее родной сестры. Сначала Крисси потеряла ребенка, затем навалились финансовые проблемы и Ральф потерял веру в себя, а в результате — развод.
— Ну, возрази мне! Дай хоть какое-нибудь доказательство того, что между тобой и Лорен никогда ничего не было!
Глупо, конечно, но даже сейчас ее сердце взывало к нему, хоть он не сделал ни одной попытки убедить ее в несправедливости обвинений. Не привел никаких аргументов и тогда, когда разыскал жену после ее ухода. Просто потребовал, чтобы она вернулась домой. И, конечно, только ради сына, хоть сам он никогда не говорил об этом вслух.
— Молчишь? И правильно! Никто и никогда не докажет мне твою невиновность! — бросила она и повернулась, чтобы уйти, прежде чем заплачет от разочарования и обиды. Слезы только унизят ее перед ним.
— Кендал!
Она застыла на месте. Его повелительный тон заставил ее обернуться.
— Ты сама себе хозяйка. Можешь браться за эту работу в Штатах и ехать туда одна.
— А если нет? — с вызовом спросила она.
— Тогда я подам иск об опекунстве. Кендал закусила губу.
— Ты не можешь быть таким бессердечным, — прошептала она. — Попробуй только лишить меня Мэтью!
— И все же попробую.
— Ты никогда не выиграешь это дело!
— Почему же?
— Бывший заключенный и неверный муж, — произнесла она, — для английского закона в любом случае не самый лучший отец.
Но в действительности, конечно, верх возьмет мужчина. Использует всю власть и влияние, чтобы повернуть дело в свою пользу. По опыту Кендал знала, что Джеррад Митчелл всегда добивался того, чего хотел.
— Растерялся? — хмыкнула она, стараясь не поддаваться панике.
— Это всегда была твоя прерогатива, дорогая, — раздался его насмешливый голос.
— Но сейчас уже все не так.
— Похоже, милая, ты что-то забыла.
Она замерла на пороге и повернулась к нему, нахмурившись.
— Сообщить мне адрес, где ты живешь, — сказал он равнодушно.
Кендал продолжала стоять в нерешительности. Джеррад, с издевкой глядя на нее, добавил:
— Или предполагаешь сразу сообщить его моему адвокату?
Он действительно решился на это! О Господи!
Когда он поднялся, ей захотелось вцепиться ногтями в его высокомерное лицо. Она так надеялась, что Джеррад смягчится, увидев ее, и пойдет на попятную... Но Джеррад Митчелл никогда никому не подчинялся. Он всегда только правил.