Свеча прокурора
Шрифт:
— Она не привезла ребенка с собой в Сан-Диего, как вы полагаете? — спросил Селби.
— Скорее всего, нет. Мне кажется, девочка в какой-то закрытой школе, хотя мисс Уоткинс была очень скрытной на сей счет. Ни случайного слова, ни одного намека… А отец демонстрировал такую суровость, такую непреклонность, такую праведность — я готова была его поколотить. Да и в самом деле поколотила бы, если б не его прямодушие и искренность. Он терзался, но не уступал. Не человек — камень. Словом, свою тайну она унесла в могилу.
— Известно, кто ее сбил? — спросил Селби.
— Нет. Обычная история: пьяный шофер налетел и скрылся. Полиция ее расспрашивала, что за машина. Но Марсия дала самое общее описание. И номер не запомнила, только первую цифру да букву…
— Не было при ней багажа?
— Об этом мне ничего не известно, — сказала она. — В больницу ее привезли без вещей. Ее подобрала скорая, доставила в неотложку, из неотложки перевели сюда. Сперва думали, выкарабкается, но она получила тяжелые внутренние повреждения. До последней минуты была в сознании. Сидела, оперевшись на подушки, и все слабела, слабела. И все на отца смотрела. Он держал ее за руку и плакал как дитя. А губы все равно поджаты, все равно стоит на своем. Медики много всякого видят — ив жизни, и в смерти. Но такого видеть мне до сих пор не приходилось — надуманная, бессмысленная драма. Если бы он перешагнул через свои жестокие, железобетонные предрассудки, у него осталась бы внучка…
— Очень признателен вам, мисс Диксон, — произнес Селби. — Вы внесли некоторую ясность в эту историю.
— А я буду признательна вам за ее финальные страницы — когда вы их допишете, — сказала мисс Диксон. — Если потребуется моя помощь, вы знаете, где меня найти.
Поблагодарив ее, Селби взял под руку Сильвию Мартин, и они вместе проследовали к выходу. За порогом, в недвижном холоде ночи, Сильвия дрожащим голосом проговорила:
— Дуг, из меня не получится хороший газетчик, если меня так легко довести до слез.
Он обнял ее за талию, молча усадил в машину. Промокнув глаза платочком, Сильвия продолжала говорить:
— У меня такое чувство, будто я хорошо знаю этих людей. Они мне ближе многих родных. Они умерли, а мы вторгаемся в их жизнь, словно они по-прежнему живы… Нечто похожее испытываешь, когда смотришь старый фильм, на актеров, уже покинувших этот мир. Тебя увлекает сюжет, восхищает исполнительский талант, люди на экране лучатся счастьем и весельем, и в то же время ты ощущаешь глубоко трагический подтекст — их нет в живых… И вдруг тебе открывается тайна жизни, обыденное становится торжественным, патетическим… Не могу передать это, Дуг. Не страх, что-то иное, чувство умиротворения и покоя, но одновременно осознание тщеты наших страстей, мелких и эгоистичных. Подумать только, сколь нелепым, но неодолимым барьером отделил себя от дочери Уоткинс.
Селби коснулся ее плеча.
— Понимаю тебя, Сильвия, мы чувствуем одно и то же.
— Что ж, — сказала она, несколько наигранно рассмеявшись, — тем не менее наша жизнь продолжается. Ты — окружной прокурор графства Мэдисон, я — репортер «Клариона». Мне предстоит заставить своих читателей посмотреть на события моими глазами… Ты должен выяснить, почему Мэдж Трент не смогла рассказать своей дочери, что случилось с мамой-крольчихой, преследуемой злым койотом.
Селби кивнул в знак согласия и завел мотор.
Глава XVI
— Хорошо бы остановиться, — попросила Сильвия. — Мне надо позвонить в газету. Не возражаешь?
— Ничуть, — ответил Селби. — Причалим к ближайшему отелю.
Он вел машину медленно, поглядывая на дорожные указатели. Отыскав отель, подъехал прямо ко входу.
— Занимайся своими делами, Сильвия, а я тут кое-что продумаю.
Выйдя через десять минут из отеля, она застала Селби в прежней позе: руки в карманах пальто, голова откинута на спинку сиденья.
— Не беспокойся, я сама, — она открыла дверцу, скользнула на соседнее сиденье. — Витаешь в облаках?
— Проигрываю одну идею, по-моему, вполне логичную. И, все же она весьма туманна, если пользоваться твоими метафорами. Развивать эту версию рискованно, не имея доказательств. А как их заполучить, не ведаю.
— Поделись со мной своей идеей, — предложила Сильвия, — и в благодарность получишь мнение непредубежденного слушателя.
Селби вынул руки из карманов и, не снимая перчаток, пробежал пальцами по рулевому колесу, как бы сыграв увертюру перед тем как высказать свои мысли вслух.
— До сих пор мы исходили из предположения, что бродяга стремился кого-то уничтожить. Эту гипотезу нам внушили обнаруженные у него письма.
Она кивнула.
— Теперь мне кажется, — продолжал Селби, — хоть он и был этаким суровым ригористом с поджатыми губами и крайне категоричными убеждениями, вряд ли он пылал местью к совратителю дочери по прошествии стольких лет. С другой стороны, у Уоткинса было оружие. Нельзя ли допустить, что мы ищем мотивы его поступков не там, где надо?
— Куда ты клонишь?
— Более правдоподобно, что Уоткинс после смерти дочери надумал расплатиться не за ее поруганную честь, а за ее гибель.
— Ты имеешь в виду скрывшегося водителя? — Селби кивнул. — Но как Уоткинс мог найти его?
— Помнишь, Марсия назвала букву и первую цифру номера? Кроме того, она в общих чертах описала автомобиль. А ведь номера машинам присваивают в зависимости от территориальной приписки. Каждому району соответствует своя буква и своя цифра. Например, в Королевском Урочище машины имеют номера с буквами «КУ», а севернее…
— Да, да, Дуг, мне это все известно. Продолжай.
— Ты, думаю, еще помнишь такой факт: Джордж Степлтон неожиданно продал Каттингсу свою шикарную спортивную машину. Даже подержанная, она стоит никак не меньше двух тысяч, а Степлтон отдал за семьсот пятьдесят.
— Об этом ты не рассказывал.
— Ну так рассказываю сейчас. Всплыла эта деталь случайно, когда мы допрашивали в «Пальмовой хижине» Каттингса и Глисона.
— Значит, ты считаешь, что Степлтон… — Сильвия запнулась, лишь теперь полностью осознав смысл сказанного им. — О Боже, Дуг! — воскликнула она. — Быть того не может! Степлтон необуздан, безрассуден, какой угодно. Он способен откалывать лихие номера, но в конце концов он ведь сын влиятельнейшего в городе человека.