Сверх отпущенного срока

Островская Екатерина

За пятнадцать лет брака Нина постепенно превратилась в обычную столичную женщину. Не дама, но старается быть похожей на даму. Причем превращение произошло так незаметно для Алексея, что он искренне считал, будто его супруга всегда была такой — вслух рассуждающей о деньгах и чужих доходах, крикливой, а иногда скандальной. Но ведь была когда-то совсем другая — провинциальная, мечтательная девушка, вроде бы робкая, но хваткая, расчетливая до наивности, однако умеющая сострадать и заплакать от одного только прикосновения к чужому горю. И она понимала тогда, что красива, а красота — это единственный шанс изменить свою жизнь, оказаться в кругу людей известных и независимых

от чужого мнения, но главное, богатых. Один из раненых, молодой артист из Москвы, города банков и иномарок, конечно же, показался ей сказочным принцем. Сколько замарашек приезжают в столицу на тыквах! А тут — принц, можно сказать, у нее дома… Но как показать ему папу, водителя городского автобуса, и маму, торгующую на рынке живыми раками и вяленой рыбой? Может, она и в самом деле полюбила его тогда — контуженого и не забывшего своего страха…

Алексей облачился в костюм и спросил:

— Ну, как я тебе?

— От рекламы не отказывайся.

Нина выходила замуж за известного артиста, а выяснилось, что в театре, который сдал члена своей труппы военкомату, теперь для него ролей и вовсе нет. А в детском театре, куда Алексею удалось-таки пристроиться, ему приходилось изображать песиков и ежиков. Дети, правда, визжали от восторга. Потом Дальский-старший позвонил в свой бывший театр, в котором сам оттарабанил два десятка лет, и договорился. Но на новом месте его сыну снова лишь шаги за сценой доставались да выход на подмену во втором составе. И кинокарьера у Дальского-младшего не сложилась. Три фильма в детстве с отцом в роли отца, пара эпизодов в студенческие годы и роль молодого лейтенанта перед самой армией, потом снова несколько эпизодов в случайных и всеми давно забытых картинах, да еще вот недавно роль олигарха за смешные, в сущности, деньги. Однажды за участие в рекламном ролике ему предложили неплохо — немного, конечно, но на месяц жизни хватило бы точно. Только Дальский отказался, потому что повесил бы на себя такой имидж, что о карьере кинозвезды можно было бы и не мечтать.

Сюжет ролика, очевидно, придумал дебильный семиклассник: русский гусар в парижском публичном доме; все вокруг разгромлено, тут и там полуодетые девушки, некоторые в бессознательном состоянии, другие стонут. Гусар же пьет шампанское из бутылки и кричит: «А подайте-ка мне еще парочку!» Откуда-то из-под дивана лепечет испуганная содержательница борделя: «Мсье поручик, у нас нет больше девушек, и на улице уже закончились. Пожалейте нас!» Поручик расстраивается, разумеется, а потом вздыхает: «В гостях хорошо, а дома лучше». И тут же на экране появляются огромные буквы: «БИСТРОФАК» ДЛЯ УВЕРЕННЫХ В СЕБЕ МУЖЧИН! ПРОВЕРЕНО И ОДОБРЕНО МИНЗДРАВОМ».

Вот от такой замечательной роли Дальский отказался. Нина, разумеется, рассердилась. Причем так пылко сердилась, что Алексей засомневался даже: а не рассчитывала ли его супруга на одну из ролей в ролике?

Они поженились сразу, как только Нине исполнилось восемнадцать, ее родители отнюдь не возражали против раннего замужества дочери. Оказавшись в Москве, Нина сделала единственную попытку поступить в медицинский, но провалилась на экзамене по химии. Зато она закончила курсы массажа и какое-то время поработала по новой специальности. Однако ей не понравилось. Тогда девушка устроилась инструктором по фитнесу, а потом администратором в спа-салон. Но еще раньше Нина поняла, что актеры — не самые уважаемые люди в этой жизни.

Алексей вышел из дома и подошел к сверкающему полировкой автомобилю. В темных тонированных стеклах отражалось сентябрьское

небо. Передняя пассажирская дверца приоткрылась, и Дальский понял, что его приглашают в салон.

За рулем сидел господин в дорогом темном костюме. На вид мужчине едва ли было больше сорока лет.

— Дверь закройте получше!

Алексей послушно выполнил просьбу. Или это было приказание? Автомобиль тут же рванул с места.

— Здравствуйте, — поприветствовал Дальский незнакомца.

— И вам не хворать, — отозвался тот.

За тонированными стеклами промелькнули тощие кусты родного двора, машина выехала на проспект.

— Мы сейчас куда? — спросил Алексей.

— Тут рядом. Просто у меня еще одна встреча, а я не люблю опаздывать.

— А за рулем говорить можете? Или тоже не любите?

— Запросто, — ответил незнакомец. И представился: — Меня зовут Герман Владимирович. Кто вы, мне хорошо известно, а потому хочу сделать вам предложение…

Автомобиль, не снижая скорости, свернул в какой-то проулок и понесся мимо плотно припаркованных вдоль тротуара машин.

— Как ваша компания называется? — воспользовался паузой Дальский.

— Концерн «Росинтерн».

— Вам нужен рекламный ролик? — высказал догадку Алексей. — Так я не…

— Нет, реклама нам не нужна, концерн имеет серьезную деловую репутацию в мире. Работа, которая будет вам предложена, конфиденциальна. И оплачена будет так, что…

Автомобиль остановился, и тут же к водительскому окну подошел невзрачный человек. Стекло опустилось, и он протянул что-то Герману Владимировичу.

— Это флэшка со снимками, — пояснил мужчина.

— Распечатывать не пытались?

— Когда? Полчаса назад отщелкал. Почти сотня кадров. И потом, вы меня не первый год знаете. Кстати, там есть весьма и весьма…

— Камеру дайте!

— Зачем?

— Хочу быть уверенным, что не будет сделано ни одной копии.

Мужчина протянул через окно небольшой фотоаппарат и вздохнул:

— Тут один объектив две штуки евро стоит.

— Получите компенсацию вместе с гонораром.

Окно закрылось, и автомобиль тронулся с места.

— Итак, — продолжил прерванный разговор Герман Владимирович, — работа оплачена будет так, что снимайся вы хоть сотню лет в рекламах, столько не заработаете.

— Надолго работа?

— Зависит от вашего таланта и от необходимости. Может, пару месяцев, может, пару лет.

— А театр? Возможно совмещение?

Герман Владимирович посмотрел на Дальского как на полного идиота, но ответил спокойно:

— Вся жизнь — театр.

И затормозил, продолжая изучать лицо Алексея.

Автомобиль остановился у входа в ресторан. На крыльце ловил солнце швейцар в ливрее. Выскочили перекурить двое молодых официантов в белых рубашках с короткими рукавами, но, увидев дорогой автомобиль, тут же скрылись за дверью из темного стекла. Вытянулся и швейцар.

— Поговорим здесь в отдельном кабинете, — продолжал Герман Владимирович. — Сейчас восемнадцать тридцать, а я всегда в это время обедаю. Давайте пообедаем вместе и обсудим наши дела. Обычно моя трапеза длится ровно сорок пять минут, мы должны уложиться.

Они вышли из машины на улицу. Щелкнул брелок сигнализации, и автомобиль дважды мигнул фарами, затем два раза протяжно пикнул. Звук этот был так похож на стон покидаемой любимым женщины, что Дальский вздрогнул.

Стол был уже сервирован на двоих, официанты выставляли блюда. Алексей опустился на стул, слегка его отодвинув в сторону и всем своим видом показывая, что поговорить о деле готов, но обедать за чужой счет не собирается.