Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06
Шрифт:
— Прости, что поступаю так, малыш, — сказал Джонсон, — но у меня есть еще кое-какие дела. А ты неплохо поработал.
Я попытался задержать дыхание и броситься за ним к двери, но газ все же добрался до меня. Все стало расплывчатым и легким, и я подумал, что будет неплохо, если я присяду на пол и немного отдохну.
Дело в том, что этот газ действовал чуть иначе, чем предыдущий, и я потерял сознание не полностью. Я все еще мог видеть клубы дыма, испускаемые гранатой, и фигуры распростершихся на палубе людей. Я видел Одри. Она выглядела умиротворенной.
Смотри-ка, подумал я. Она не боится. Наверное, она готова умереть с радостью, потому что верит в Бога. А ее Бог позаботится о своих. Я-то ему не принадлежал, поэтому еще неизвестно, позаботится он обо мне или нет. Может, и позаботится, ради Одри.
— Он сделает это ради тебя самого, сынок, — сказал Лео Заброди. — Ради этого он и умер на кресте.
Я услышал его голос, и внезапно наступила жара, над головой у меня раскинулось небо с медным отблеском, а красная пыль присыпала скамейки и листву затеняющих тропу деревьев. Утоптанные теннисные корты в жару были пусты. Я опять оказался на Танзисе.
— Крест? Знаете ли, я кое-чего до сих пор не понимаю. Это и в самом деле было необходимо? Я имею в виду, может, Адам и Ева и были в чем-то виноваты, но почему расплачиваться за их вину приходилось потомкам? Мы ведь тут не при чем.
Заброди снисходительно улыбнулся.
— Пошли, сынок. Давай немного пройдемся. В такую жару нужно самому устраивать себе ветерок.
И мы пошли по гравийной дорожке. Парк был пуст. Небо приобрело коричневато-зеленый оттенок, воздух налился тяжестью. Он был абсолютно неподвижен и насыщен электричеством.
— Погода опять меняется, — сказал Заброди.
— Что вам нужно? — спросил я. — Что вы здесь делаете?
— Я здесь для того, чтобы кое-что рассказать. Можно сказать, для блага Джорджа. Понимаешь ли, твой приятель Джордж испытывал сам себя, когда писал обо мне.
— Что вы имеете в виду?
— Есть нечто, что он не вполне о себе помнит. Эта пустота — дыра внутри, о которой он говорил в первой своей книге. Она все еще там. Иногда он все ждет, все бродит вокруг в надежде, что из нее что-нибудь всплывет. — Заброди хихикнул. — А иногда он просто отправляется на рыбалку. Однако на этот раз он решил, что и впрямь набрел кое на что. И вытащил меня. Понимаешь ли — я живу в этой дыре, сынок. И знаю то, чего он сам не знает. Вопрос в том, сколько он сможет Увидеть, потому что он меня боится. Вот что я имею в виду под испытанием.
Он остановился и посмотрел вниз, на тропу.
— Э, да ты погляди, кто к нам идет!
По тропе к нам, опустив голову и засунув руки в карманы, шел Мэтью Брэди.
— Ну и ну, — сказал Заброди. — Рад тебя снова повидать.
— Что ты там врешь малышу? — угрожающе спросил Брэди и встал перед Заброди, слегка расставив ноги.
— Так, болтаем. Не так ли, сынок?
— Не отвечай ему, — сказал Брэди.
— Тебе вовсе не обязательно его слушать.
— Нет, он славный малыш. Отгребись от него. Не пудри ему мозги.
— Ты имеешь в виду, чтобы я отгребался от тебя, если уж выражаться твоим же вульгарным языком?
— Много на себя берешь, Заброди, — сказал Брэди.
Заброди расхохотался.
— Я
А хочешь, я расскажу тебе, почему он тебе снится? И что не самом деле преподобный Пеннибэйкер сделал тебе там, на Танзисе, тридцать лет назад? Ты вывел его в качестве такого безопасного персонажа, которого ты можешь унизить как тебе заблагорассудится. Потому что на самом деле он…
Брэди подступил к нему, ухватил за лацканы и встряхнул.
— Ты забыл, преподобный, кто такой ты и кто я. Я знаменитость! Меня в университетах изучают! В трех мирах мои книги запрещены законом! А вот тебя пока что никто не знает Я вовсе не тот перепуганный старик, каким был раньше, преподобный. Я знаю, что ты сделал!
Заброди широко открыл глаза.
— Сынок, ты бы лучше успокоился!
— Ты же работал на правительство, разве нет? Они пригласили тебя после войны, чтобы промывать мозги людям. Ты специализировался на иномирянах. И мое дело тоже попало к тебе — не правда ли?
— Убирайтесь… убирайся прочь!
— Нет. Это ты убирайся прочь! Прочь из моей головы. — Он стиснул руки, и лицо Заброди потемнело, а глаза выпучились. — Бесов изгонять? Так я покажу тебе изгнание бесов! Вон из моей головы! Немедленно!
Заброди обмяк. Брэди отпустил его, и уличный проповедник мешком свалился на тропу.
— Сукин сын! — Брэди разгладил свою черную сорочку, достал сигарету и попытался зажечь ее, повернувшись к ветру спиной. Руки у него тряслись, и он не мог совладать со спичкой. Мы услышали раскат грома. Он был сильнее и гораздо резче, чем те, что я слышал на Дереве, без перекатов. Скорее это напоминало взрыв — словно кто-то накаливал докрасна стеклянную гору, и она, наконец, раскололась.
— Лучше бы нам убраться отсюда. — Он вынул изо рта незажженную сигарету и сплюнул табачную крошку. — Когда его отыщут, разразится сущий ад.
И мы поспешили к выходу из парка на бульвар Фронзо. Он широкой аллеей спускался к реке, и можно было видеть, как там разворачивалась темная завеса дождя, пенные струи воды бились о причал, а деревья трясли ветками, точно старухи, плачущие на похоронах. Завеса дождя придвинулась, а ветер дул с такой силой, что мешал идти. Брэди схватил меня за руку и потащил в укрытие под кирпичной стеной. В доме напротив, выходящем на мощеную булыжником улицу, резко хлопнула рама, и из окна полетело стекло. Осколки брызнули нам под ноги.
— Что вы имели в виду под промыванием мозгов? — спросил я. — Что он вам сделал?
— Я покажу тебе, малыш, — сказал Брэди. — Пошли.
И внезапно я оказался бегущим под дождем Мэттом Брэди. Водяная пыль холодила лицо. Я спустился к реке и побежал вдоль причалов. Кругом полная темень. Огни на проплывающей по Чонзу барже были зажжены, зеленая вода мерцала отблесками и омывала серые доски палубы. Я попытался держаться под карнизами зданий, пока наконец не добрался до Линкана и не поднялся наверх.