Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно)
Шрифт:
«Здесь, на Земле, звезды никого не интересуют, этот мир так ничтожен», — думал принц, хотя ни разу не огляделся вокруг. — «Там, в вышине, на какой-нибудь далекой, прекрасной звезде наверняка все по-иному».
Принц не хотел учиться ничему, кроме астрономии. Его учителями были все знаменитые астрономы государства, но часто, не дослушав их объяснений, он задавал им свой единственный вопрос: «Как далеко от нас самые низкие звезды?» — и сам вычислял громадные небесные расстояния.
Бабушка часто говорила ему: «Не залетай в мыслях так высоко, внучек». И однажды, рассердившись, принц Альдебаран заточил ее в каменную
Уже никто ему больше не мешал.
В королевских покоях и на улице принца сопровождали двое немых слуг, потому что его глаза всегда были обращены к небу.
…А на Земле опять наступила весна, и лучи солнца купались в ясных реках вместе с ватагами ребятишек. По берегам веселых ручейков расцветали задумчивые незабудки, синее весеннее небо опускалось на дальние горы, и они, голубые от небесного света, крепко держали его на своих вершинах. И снова все приближенные принца, любившие его, но не понимавшие его звездного безумства, говорили ему: «Пожалуйста, посмотрите кругом, Ваша светлость!» И печально шептали друг другу: «Ах, если бы принц хоть раз опустил глаза вниз!»
Однажды принц все-таки посмотрел на Землю. И увидел прямо у своих ног грязного и нищего калеку, подползшего за милостыней. Принц содрогнулся от отвращения и больше никогда уже не отрывал глаз от неба.
Его министры позабыли былые распри и сообща ломали головы, как вернуть принца на Землю, а принц по-прежнему продолжал изучать звездные атласы и искать путь к звездам.
И вот однажды, когда принцу исполнилось семнадцать лет, он созвал дровосеков, плотников и столяров со всего королевства и приказал им строить лестницу на небо. Строили ее и днем, и ночью три года, и лежала она поперек всего государства — на полях, дорогах, реках, но не было этой работе ни конца, ни краю. Строили лестницу еще шесть лет, и уже ни один математик королевства не мог сосчитать, сколько у ней ступенек. Наконец, лестница была готова, и стояла она твердо между небом и землей, потому что земля притягивала ее снизу, а месяц — сверху.
Ступил на нее принц Альдебаран и даже не посмотрел на прощание вниз.
…Трудная это была дорога — дорога на небо. Летом принц обжигался о раскаленное железо, зимой скользил по льду, от высоты у него кружилась голова, но он поднимался все выше и выше.
Отгорали дни и таяли ночи. Днем небо над принцем сияло от солнечного света, ночью чернело от густого мрака, озаренного блеском звезд.
А принц Альдебаран все поднимался.
Его одежду содрали дождь и ветер, и он, нагой и обветренный, уже с трудом карабкался вверх.-
…Однажды ночью у него иссякли последние силы. Принц присел на перекладину и стал ждать, когда взойдет месяц.
Вот исчезли ночные облака, выплыл ясный месяц, и принц первый раз оторвал глаза от неба, чтобы взглянуть на себя. Он увидел старое, дряхлое тело, трясущиеся, жилистые руки и седую бороду.
Опечалился принц Альдебаран. Понял он, что провел на лестнице всю свою жизнь. Горько вздохнул и посмотрел вверх.
Ночь была темная и неспокойная. Звезды сияли на черном небе маленькими серебряными капельками, высокими и недоступными, как и много лет назад, когда он увидел их впервые. И поникла голова старого принца, но тотчас ослепила ему глаза прекрасная голубая звезда. Сильно забилось сердце принца. Оказывается, внизу, под ним, тоже были звезды?
Мимо летели большие ночные птицы. Принц Альдебаран протянул к ним старую дрожащую руку. «Птицы, — крикнул он, — скажите мне, что это за прекрасная и далекая звезда внизу под нами».
Птицы посмотрели вниз и сказали: «А это Земля». И пропали во тьме.
Земля.
Та звезда внизу, сияющая и прекрасная, в тысячу раз прекраснее тех, ради которых он сюда поднимался, это Земля?
Но ведь он был там и никогда ее не видел! Принц Альдебаран вспомнил, что на Земле он смотрел только на небо… В его старом сердце загорелось желание вернуться назад, но он глянул на свое дряхлое тело и понял, что ему уже это не под силу.
…Так и остался сидеть на лестнице между небом и землей старый заблудившийся человек. Он искал красоту так высоко, что не заметил ее у себя под ногами.
Птицы приносили ему пищу, ветер расчесывал его седую длинную бороду. Днем он ничего не видел из-за яркого солнечного света, а ночью ему со всех сторон сияли своим обманчивым светом далекие звезды.
ЧУДНАЯ ИСТИННОСТЬ ПРИРОДЫ
Подготовил и перевёл А. В. Ващенко
Глобальные проблемы современности в конце концов оборачиваются экологическими. Отношение к ним все больше выявляет неспособность человека — именно человека цивилизованного — к выживанию. Отзываясь на это, современная литература резко усиливает внимание к экологической тематике — возникает «экологическая проза», продолжается натурфилософская, расцветает массовидно-мистическая и т. д.
В свете современности интересно и поучительно обернуться назад, к опыту начала XX века. Особое звучание при этом обретают имена писателей, индейских и белых, связавших жизнь с природой, животными и, как это часто бывает, с родственной им темой аборигенной. Этот подход вывел их тогда к конфликтности природы и традиционной культуры, с одной стороны, и цивилизации — с другой. Джек Лондон, Серая Сова, Чарльз Роберте, Охиджеза и ряд других, каждый по-своему отразили эту тенденцию времени. На русской почве можно поставить с ними в ряд Богораз-Тана, Пришвина, Арсеньева, Федорова. Однако на их фоне особняком все же стоит наследие Эрнеста Томпсона-Сетона, которое обращается к нам сегодня новой стороной.
Писатель-ученый, естествоиспытатель, художник, жаждавший откровений дикого края, пришел к натурфилософии, а затем — к мистико-философскому учению о роли природы в жизни человека. Написав ряд научных трудов, посвященных описанию птиц Канады, затем сделав себе имя на рассказах о «животных-героях», Томпсон-Сетон на исходе дней пришел к выводу об исчерпанности западной (и всякой другой) цивилизации и к необходимости учиться у природы и аборигенной Северной Америки. К тому времени он провел среди индейцев немало времени, получив уважительное прозвище «вождя».