Свести с ума Мартину
Шрифт:
– Так мы гуляем сегодня!
– Я праздную свое возвращение в настоящее.
Что-то бормоча себе под нос, Эскорбьяк проследовал на кухню.
Фирменное блюдо мастера требовало исключительной ловкости рук. Ведь компоненты, его составляющие, а именно: говяжий филейчик, свежая гусиная печень и трюфеля – не так просто уживались вместе. Тем временем Эрмина Эскорбьяк достала из погреба бутылочку каорского вина собственного приготовления. У Эскорбьяков было небольшое поместье недалеко от местечка, называемого «Голуазская могила», в окрестностях Беле. Тьерри нравилась
– Похоже, мы решили доставить себе маленькое удовольствие!
При виде Эрмины комиссару каждый раз становилось легче. Дородная, черноволосая, всегда улыбающаяся, она заражала его своим весельем. Ее голос, словно горный поток, увлекал за собой, наполняя простой и здоровой человеческой радостью.
3
Комиссар, казалось, совсем забыл о Мартине Пьюбран, когда недели через две Ланглуа доложил, что «давешняя сумасшедшая» просит разрешения войти. В первый момент он хотел не впускать ее, но образ Мартины, как бы ни пытался Тьерри себя убедить в обратном, не оставлял его. Стыдно было признаться, что Алиса была права: красота мадемуазель Пьюбран глубоко задела комиссара.
– Хорошо, все равно от нее так просто не отделаешься, лучше узнать, чего она хочет.
– Будет исполнено, господин комиссар.
Вошедшая совсем не походила на прежнюю Мартину. Она казалась совершенно спокойной.
– Господин комиссар, я пришла извиниться за тот спектакль, что разыграла перед вами.
– Не будем об этом. Случается, нервы не выдерживают.
– Вы мне, естественно, не поверили!
– А должен ли я вам верить?
– И все это из-за моих родственников…
– Хочу вас заверить, что ваша тетя, а также ваш дядя и ваша кузина выражают самую глубокую привязанность…
– Хотите посмотреть, как они ее выражают?
– Простите?
Не отвечая, Мартина достала из сумки зеленую фетровую шляпу с перьями и положила ее на стол перед комиссаром.
– И в чем же дело?
– Посмотрите внимательно, господин комиссар.
В шляпе зияла дыра. Тьерри машинально ощупывал края необычного вида отверстия, а посетительница тем временем продолжала:
– Калибр номер два. Зверя и покрупнее пристрелить можно, не правда ли?
– Да уж!
– Эта шляпа была на мне, когда я гуляла по Блонзатскому парку.
– И в вас выстрелили?
– А что, не похоже?
– Похоже, но почему в таком случае вы не ранены?
– Да потому, что они хотели меня просто испугать.
– Опасная игра! Нужно быть отменным стрелком, уверенным в себе, для того…
– Мой дядя занял третье место на прошлогодних соревнованиях охотников в Биарице. Моя тетка – лучшее «ружье» округи. Марк принимал участие в отборочных турах чемпионата Франции по легким видам оружия! Только бедняжка Софи не разберет, где ствол, а где приклад.
Тьерри наблюдал за Мартиной. Никакого напряжения. Будто и не с ней все это случилось.
– Мадемуазель, мне кажется,
– Я смирилась, господин комиссар. Все равно, мне никто не верит и никто меня не защитит. Остается только ждать, когда меня отправят вслед за отцом.
– А если это так, зачем вы пришли ко мне?
– Хочу доказать вам, что я ничего не придумываю.
– А если вы сами прострелили вашу шляпу?
– Тогда, по крайней мере, нужно объяснить, зачем я это сделала.
– Чтобы убедить меня в том, что против вас существует заговор.
– А для чего мне вас убеждать?
– Чтобы я взял вас под свою защиту.
– А зачем мне ваша защита, если я все придумываю?
Тьерри кусал губы. Сумасшедшая она или нет, а логика в ее рассуждениях присутствует. Он перешел в контратаку.
– Теперь моя очередь задавать вопросы. Зачем столь сложные махинации?
– Чтобы все поверили, что я душевнобольная.
– Это очень серьезное обвинение, мадемуазель. Вы отдаете себе в этом отчет?
– Полностью.
– Но с какой целью действовал преступник? Ведь речь идет о преступлении, поскольку вас могли убить.
– Все дело в деньгах, господин комиссар. Вы, наверное, уже знаете, что мы с отцом не всегда ладили. Наши характеры были слишком похожи. Он любил меня, но мы оба были слишком упрямы для того, чтобы договориться. Отец был убежден, что я порчу свою жизнь, не поступая согласно его желаниям. И боясь эксцентрических выходок с моей стороны, составил завещание таким образом, что, пока мне не исполнится двадцать пять лет, состоянием распоряжается семейный совет с помощью нотариуса. Если по достижении этого возраста я выйду замуж или если меня признают недееспособной, опека продолжится вплоть до моей смерти. После моей смерти состояние будет поделено между родственниками. Нужно добавить, что большая часть ценностей моего отца хранится в Швейцарии (нотариус этого не знает). Единственный, кто имеет право открыть сейф без моего ведома, – это мой дядя.
– Вы думаете, вас хотят убить, чтобы присвоить ваши деньги?
– Я не думаю, что они пойдут на убийство. Но поскольку невозможно насильно выдать замуж, остается объявить о моей недееспособности, об умственной неполноценности, выражающейся в мании преследования. А чтобы им поверили, необходимо иметь таких серьезных свидетелей, как, например, вы, господин комиссар.
– Итак, вы хотите подать жалобу?
– На кого?
– На господина X за покушение на убийство.
– Хорошо.
– Инспектор Ратенель зарегистрирует ваше заявление. Но я не могу гарантировать, что господин прокурор согласится открыть дело. Дыра в шляпе может быть результатом неосторожности, неловкости, просто случая.
Мадемуазель Пьюбран встала.
– Давайте подождем моей смерти! Скажите, а мой труп будет достаточной уликой для открытия дела?
– Послушайте, мадемуазель, ваше заявление будет зарегистрировано! Кто ваш нотариус?
– Мэтр Вертьюзе, улица Трем.
– После обеда я зайду к нему. А потом навещу вас в Блонзате, и мы решим, что делать.