Свет Черной Звезды
Шрифт:
— Удивительно, как же долго ты шла к пониманию этой истины, нежная моя, — с нескрываемой иронией на языке светлых, произнес кесарь.
Можно было бы конечно промолчать, но:
— Успешный брак это работа обоих партнеров. Успешное начало отношений – инициатива и соответственно задача мужчины. Мой кесарь, мне имеет смысл говорить сейчас о том, что фразы типа: «Какая жестокая насмешка судьбы» и спустя пять лет «Катриона, вы станете моей женой?» это несколько не те слова, которые способствуют зарождению чувств у женщины?! Как впрочем,
Мы говорили между собой на языке пресветлых, а потому не были поняты окружающими, но всем стало ясно, что лично я негодую, а лично кесарь сейчас конкретно не прав. И вот для меня гнев императора Прайды уже даже как-то привычен стал, а отец побледнел, Лора вообще быстро спряталась за Динара, Аршхан призвал тьму, готовясь дать отпор, и только Лесные орки с изумлением взирали на меня.
— Нет, ну он сам виноват, серьезно, — уже на оитлонском произнесла я.
Шенге укоризненно посмотрел на меня и произнес:
— Утыррка злится.
— Утыррка готовится к бою, — резко выдохнув, призналась я.
И бой предстоял нешуточный. И ох как я оторвусь!
Но начнем с главного:
— Дворец верни, — потребовала я у кесаря.
Именно потребовала. Но когда в глазах моего бессмертного полыхнула ярость, я ответила не менее яростно:
— Это между прочим мой дворец! Мой сад! Мое озеро! И мои рыбки! А ты все уничтожил! Вот ты уничтожил, ты и восстанавливай! И быстрее, пожалуйста, у нас времени не то чтобы очень много.
Мой взгляд в его глаза, его ледяная ярость в ответ, но… есть вещи, в которых я могу уступить, а есть те, за которые буду бороться до конца.
«Восстанови мой дворец!» — потребовала мысленно.
И уже всем оставшимся:
— Храм нужно покинуть. Сейчас. Шенге?
Мой папа кивнул и открыл портал сначала для моих родителей в Оитлон, потом для себя и Рхарге в охт Лестного племени. Аршхан попросил, как и всегда:
— Глаза закрой.
Закрыла, вовремя — у ракарда все порталы были жутко яркие.
Когда открыла – на платформе полуразрушенного храма оставались только я, кесарь и Динар. Причем Мейлину и свою бабушку Грахсовен уже отправил подальше отсюда, а вот сам остался и теперь стоял, сжимая кулаки и пристально глядя на меня.
Но это был уже не мой бой… к сожалению.
— Алое пламя, однажды я пощадил тебя, из-за слез женщины, что мне дорога.
Я знала, что речь сейчас идет о Мейлине, и как оказалось, Динар знал это тоже.
— Лучше бы убил, еще в младенчестве, — хрипло произнес он, с ненавистью глядя на кесаря. — Это было бы гораздо милосерднее, чем… так.
Мне стало так больно… за Динара. Больно настолько, что сердце сжалось, а дыхание перехватило. Пытаясь абстрагироваться от ситуации, с насмешкой над самой собой подумала, что за свою жизнь я по-настоящему любила всего двух мужчин. Один – был моим непримиримым врагом. Второй – являлся и является всемирным
Но я смотрела на Динара, а перед глазами бескрайняя степь и тихие слова: «Много веков я блуждал по дорогам степей и равнин, горы были мне пристанищем, ибо там царил ветер! Ветром, свободным, вольным и одиноким, был я… И забыл я заветы предков, забыл вольный дух Великой Сахи, забыл себя… Ты стала моим пробуждением, ты подарила надежду, с тобой обрел утраченное… Имя тебе Надежда, ибо подарила мне ее, имя тебе Истина, ибо с тобой обрел себя, имя тебе Любовь, ибо стала ее олицетворением, но я назову тебя Шаниари – женщина… моя женщина! Ибо в имени этом и Любовь, и Надежда, и Вера, и Нежность, и Святость, и Истина, и Желание»…
Но свой выбор я уже сделала. Я сделала его однажды, когда Аршхан сказал мне свое непоколебимое «Нет», и я сделала его повторно, когда Динар осудил мой приказ казнить старуху на Свободных островах. Он осудил, потому что в нем, из-за его менталитета и воспитания, превалировало уважительное отношение к старшим, а я… я не могла поступить иначе, потому что уважение уважением, но оставь я тот поступок без публичного наказания — детей начали бы приносить мне в жертву десятками.
И, наверное, мне стоило сказать об этом, но, почему-то, я вдруг сказала совершенно иное:
— Динар, помнишь сказку про выносливого орка?
Рыжий вопросительно вскинул бровь.
— Вот он, самый выносливый, — и я указала на кесаря.
И на меня мгновенно с яростью посмотрели оба. И «весь рыжий и волосатый» и «ну очень выносливый орк».
Развела руками, невозмутимо пожала плечами и сообщила:
— Но факт остается фактом.
Затем добавила уже без шуток:
— Мне нужна голова Синего пламени.
— В прямом смысле? — вопросил Динар, вообще с трудом сдерживаясь.
— Более чем, — серьезно ответила я.
Потому что я, конечно, добрая и ранимая, но оставлять врагов за спиной, это уже не доброта, это идиотизм. И я открыла портал для Динара. Пристальный взгляд серо-синих глаз, и он молча шагнул в проход.
А мы с кесарем остались одни в разрушенном храме, с кучей уже никому не нужных артефактов и пятном моей крови на белоснежной шкуре.
— Нежная моя, ты невыносима, — ледяным тоном уведомил кесарь.
Не поддавшись на провокацию, непримиримо напомнила:
— Дворец. И парк. И сад. И озеро с рыбками. И как можно быстрее, я хочу успеть.
— Успеть к чему? — вопросил кесарь, рывком поднимая нас в небо, вместе с остатками храма, и начиная восстанавливать все, что до этого сам же создал, ну а потом разрушил.
И это было волшебно – прекрасная магия светлых, серебристыми всполохами устремившаяся вниз и дворец, возрождающийся на глазах… Действительно волшебно, я была готова смотреть и смотреть на это, но… но время и нам действительно нужно было успеть.