Свет чужого солнца
Шрифт:
— Сейчас в баню, — сказала Талот.
— Тс-с!
Талот застыла, готовая к бою. Но то, что услышала Джехан, оказалось лишь журчанием воды и шелестом листьев. Почти забытая глухая дробь застучала прямо над головой, и через мгновение первые робкие капли упали на плечи и запрокинутые лица девушек.
— Чтобы помыть деревья! — рассмеялась Талот. — Наконец-то.
Геды решили помыть деревья. На них больше пыли, чем гноя на проститутке. Только посмотри — дождь!
— Жаль, что нет грома, — вдруг сказала Джехан. — Я люблю гром.
— Мне следовало об этом догадаться, — рассмеялась Талот.
— Каким образом, любимая? — улыбнулась Джехан.
— Просто догадалась бы, и все.
Джехан игриво толкнула подругу. Талот поймала ее руку, и они вместе двинулись к баням сестер-легионеров. СуСу, прятавшаяся в чаще, ждала, пока их голоса наконец не замолкли вдали.
Она купалась в одном из ключей, которых здесь было множество.
Проскользнуть в бани позади зала горожан она даже не пыталась, и только натянула на себя еще мокрую после стирки тунику, как услышала Джехан и Талот. Когда сестры-легионеры ушли, СуСу убедилась, что впереди больше никого нет и, быстро пробежав под слабым дождиком по самой неприметной дорожке среди раскидистых деревьев, скользнула в дом. Две горожанки, оживленно болтая, поднимались по лестнице. СуСу тихо шла за ними. Свернув в коридор, отведенный специально для нее, Фалональ и Джамилы, СуСу ринулась вперед, прижала палец к своему замку, вбежала в комнату и захлопнула дверь. Теперь она чувствовала себя в безопасности.
Тишина приветствовала ее, лаская нежными волнами. Девушка не стала зажигать свет, тихо сидела в темной тишине, нежась в окружающем спокойствии. В комнате нет окон; никто не подсматривает, звуки сюда не просачиваются, а дверь заперта. СуСу улыбнулась, вытерла свои длинные черные волосы, расчесала их, потом сняла мокрую одежду и расстелила ее сушиться на полу.
Потом девушка снова уселась, прислонившись к стене. В комнате не было ничего постороннего, никаких игрушек гедов, принесенных из Дома Обучения, ничего, кроме подушек.
Она нуждалась только в тишине.
Ей нужна была только тишина.
Вскоре она свернулась калачиком и уснула.
Ее разбудил грохот распахнувшейся двери. Вскочив с подушек, СуСу дико закричала; свет ослепил ее.
Д в е р ь … дверь… Как могла она открыться? Перед СуСу мелькнуло лицо Фалональ, торжествующее и смущенное, потом дверь захлопнулась, и она увидела легионера, затем другого. Коридор исчез.
— Ну, кричи же, — зарычал первый сквозь зубы и ударил ее. СуСу упала и закричала. У легионера не было уха.
— Больше пока не бей! — проворчал другой. — Мы еще не попользовались ею.
Одноухий опять ударил ее по ребрам, потом по лицу. Рот СуСу наполнился кровью; она начала задыхаться. Пытаясь отбиться от насильников, СуСу скатилась с подушек на пол, но сильные руки схватили ее.
— Уже разделась — словно специально для нас.
— Я, я первый.
— Бери, черт с тобой!
Воин навалился на женщину, коленом раздвинул ноги, начал тискать груди.
Первый толчок заставил ее вскрикнуть от страшной боли. Умрет… сейчас она умрет…
«…Ты проститутка, проститутка и навсегда останешься ею, — навязчиво крутилось в голове. — Ты ничем не лучше, чем Джамила и Фалональ».
Внезапно жадные руки отпустили ее грудь, тело одноухого взметнулось в воздух, и СуСу увидела огромного альбиноса. Его гигантская лапа свернула голову насильника. Воин дернулся, глаза его выкатились из орбит, и он затих. Варвар отбросил тело к стене, перешагнул через СуСу и двинулся ко второму.
Джелиец не был трусом. Ожидая своей очереди, он снял пояс, на котором висели ножи, но даже безоружный изготовился к схватке с гигантом, примериваясь, чтобы нанести смертельный удар кулаком в горло. Великан отступил в сторону, отвел удар рукой и схватил противника в охапку. Тем же отработанным движением, что и раньше, он свернул ему шею. Предсмертный крик легионера оглушил СуСу; она попыталась поднять руки, чтобы заглушить этот крик, и потеряла сознание.
Очнувшись, девушка удивилась, что все еще жива. Какая-то ткань плотно охватывала ее ребра, а наготу прикрывало одеяло. Потом она услышала голоса. В дверном проеме толпились люди. Рядом с ней стоял огромный варвар. Потом наступила тишина.
Гигант, склонив голову на бок, смотрел на нее добродушным любопытным взглядом, словно большой спокойный зверь. СуСу снова закрыла глаза и почувствовала, как он бережно поднял ее вместе с подушками и осторожно, стараясь не задеть перевязанные ребра, понес к выходу.
Толпа зевак, в основном горожан, поспешно расступилась. Те, кто оказался на пути гиганта, вжались в стены. Фалональ, распластавшись по врофу и испуганно вращая глазами, крикнула:
— Это я впустила великана! Скажи ему, пусть не трогает меня! Я, я впустила его, чтобы спасти тебя, СуСу! Скажи ему об этом!
СуСу не открывала глаз, позволяя заботливо снести себя вниз по лестнице, прочь из джелийского жилища. Она не слышала ничего: ни воплей Фалональ, ни дождя, ни приказа самой Белазир, который облетел все посты:
«Пропустить. Варвар — не враг».
Не слышала она и воплей, когда джелийцы обнаружили, что в то время, как лейтенант главнокомандующей вместо того, чтобы обходить посты, проскользнул мимо них в пустующий Дом Обучения, делизийский солдат выследил и убил сестру-легионера, охотившуюся в густых зарослях. Ее нашли с проломленным черепом; беспощадный джелийский кинжал валялся рядом.
20
Эйрис закончила мастерить устройство для обогрева людей в холоде Третьеночи. Сидя на корточках в своей комнате, она смотрела на причудливое сооружение из чаш для еды, проволоки и скрученной ткани. Ее щеки пылали от возбуждения, она даже не обернулась, когда вошел Келовар.
— Работает! Попробуй, от него тепло.
Солдат наклонился над устройством, с его одежды стекала вода. Одна капля упала на оголенную проволоку и зашипела.
— Приложи сюда руки, — попросила Эйрис. — Нет, не сюда — на ткань.
Чувствуешь? Греет!
Келовар отдернул руку, его глаза сузились. Эйрис прикоснулась рукой к тому месту, где только что лежала его ладонь, и рассмеялась. Он медленно повернул голову и пристально посмотрел на женщину. Она смеялась радостным, легким смехом, которым всегда приветствовала свою удачу.