Свет и сумрак. Рассвет Обреченных
Шрифт:
Прошло шесть часов, но духи так и не изъявили желание явиться. Солнце спряталось за белоснежной равниной, а тени упали на промерзшую долину. И это не означало ничего хорошего для клана Хагартов. Исинкрит взял нож и отправился в жертвенник. Острое лезвие глубоко прошло по шеи молодого рыжеватого оленёнка и его кровь потекла в изогнутый охотничий рог. Когда он наполнился до краев, шаман, облаченный в медвежью шкуру, снова подошел к костру, чтобы начать ритуал. Вождь первым зашел в круг. По его устам потекла ещё теплая кровь. Выплеснув в огонь, часть из заполненного рта, он разделил пищу с духами. Но духи молчали. Следующим к костру отправился его старший сын Нэко и повторил тоже самое. Огонь поглотил подношение, но снова ничем не ответил, оставив надежды Хагартов, для следующего, зашедшего в круг.
В первый раз, когда отец предложил Хакону выпить свежую кровь убитого оленя, его вывернуло наизнанку. Но мальчик не сдался и вопреки своему неокрепшему желудку попросил дать ему еще. С этого времени прошло два года, но воспоминания о первом знакомстве с солоноватым, металлическим привкусом во рту, оставались у него надолго в памяти.
Подошла его очередь, и шаман передал ему рог, уже лишь на половину наполненный кровью. Хакон заглянул в черные глаза шамана. Возможно, на его месте будет когда-нибудь стоять и он. Временами духи разговаривали с ним на своем древнем непонятном языке. Иногда они даже появлялись, чтобы спасти ему жизнь. Так случилось, когда он встретил свою шестую зиму и почувствовав себя опытным рыболовом, наступил на ещё неокрепший лед. И хоть Йико бил потом в грудь, что это он вовремя спохватился, вытащив брата из ледяной воды, но Хакон знал кто действительно уберёг его от смерти. Он отчётливо слышал гул, похожий на шёпот сразу нескольких голосов, направляющих его к полынье. Это снова повторилось уже спустя год, когда голоса внутри раздались такой силы, что ему больше ничего не оставалось, как замереть на месте. Внезапная остановка спасла его от стрелы, выпущенной охотником из клана Вергардов, пролетевшей в дюйме от его лица. В тот день им удалось сбежать, и они с Йико вернулись целыми и невредимыми и что самое главное живыми. Хакон рассказал о случившемся отцу, но тот не кричал и не злился из-за того, что они зашли на чужую землю, наоборот с его лица не сходило торжество и ликование. Он тут же позвал Исинкрита и тот подтвердил его родство с духами. Лишь только потом Хакон узнал, что такие как он становились либо говорящими с духами, либо хаддингами. Но шло время, а обещанное обучение Исинкрита так и не начиналось. Шаман находил всяческие лазейки, чтобы отложить развитие его навыков. Но не раз Хакон видел, как в тайне он все же практиковал обучение своего сына Морескарта, уходя как можно дальше от поселения.
Юный Хагарт поднял рог над головой и задрав голову, прижал его к губам. Кровь полилась по его устам, и он снова почувствовал тот самый привкус на языке. Сделав глоток, Хакон прошел мимо шамана и плеснул оставшиеся во рту в кострища.
То, что произошло после ошеломило даже шамана, отпрянувшего от огня на несколько метров. Столб пламени, казалось, поднялся до самих небес. И это был тот самый долгожданный знак. Духи наконец их услышали и теперь Исинкрит изучал их послание клану.
Мальчик, сам испугавшийся не меньше шамана, смотрел вверх и не верил, что огонь мог подняться так высоко, добравшись до свода полуночного неба. Между тем на звездном полотне начинали появляться разноцветные узоры. Переливаясь красками, они словно плясали в огненном танце. Уставшие женщины снова закружили возле кострища, радость от того, что Нум разделил с ними еду была безграничной.
– Я слышал их, – заорал Исинкрит. – А вы все видели. Духи внемли нашем мольбам. Они не оставили нас, передав мне свое послание.
– Говори шаман, – с облегчением произнес вождь клана.
Исинкрит взглянул на счастливое лицо Кветана, опустил глаза, а затем продолжил:
– Мальчик пробудил самого Нума!
Все собравшиеся одобрительно заголосили.
– Как кровь, пролитая из его уст, подняла пламя до небес?
– Да! – в один голос произнесли собравшиеся.
Шаман пристальным взглядом изучил небо, затем его взор пробежал по каждому из клана и остановился на Хаконе.
– Духи требуют Дюн-Хан!
Исинкрит не сводя глаз с Хакона, сблизился с ним на минимальное расстояние и казалось за это кратковременное мгновение, он просто прожег его своим испепеляющим взглядом. Но мальчик не боялся его. Не боялся его речей и той могущественной силы, которая таилась у него внутри. И шаман это чувствовал. Их глаза встретились.
– Нум хочет крови! Мальчик должен напоить его вдоволь и сделать это до рассвета.
Вождь клана, не веривший услышанному, хотел заткнуть ему рот, но это надо было сделать гораздо раньше. Сказанные слова обратно уже не вернешь. Исинкрит поставил для его сына непосильную задачу. Кветан ждал оттепели и более благоприятных условий для Дюн-Хана. Зима затянулась, и волки слишком часто стали нападать на соплеменников. Но не только они. Более страшной угрозой являлись Вергарды, пожирающие все живое. А ко всему прочему напоить кровью Нума из добытого зайца или другой мелкой пушнины выглядело бы нелепо и опрометчиво. Хакону теперь надо было убить по-настоящему крупного зверя и сделать это до утра.
Мать Хакона больше не поддерживала в один голос кричавших Хагартов. Она скрылась в чуме и уже не смогла видеть, как ее сын поднимает окровавленный рог к небу и кричит:
– До рассвета ты выпьешь столько крови, сколько тебе захочется!
Вождь только сейчас понял, что его женщина оказалась дальновиднее его. Она была права, говоря о том, что с прозвучавшими словами шамана он уже ничего не сможет сделать. А это означало только одно – своего младшего сына сегодня он может увидеть в последний раз.
За несколько дней до этого, шаман, тайно поделился с ним видением, в котором предсказал, что из-за его ребенка умрет весь клан. Кветан не умел слушать и переводить то что духи оставляли для них на небесном полотне, не умел вызывать их, слушать и разговаривать, но он был непобедимым лефкаром и вождем, занимавшим свое место по праву. Но эти качества никак не могли помочь его сыну предстоящей ночью.
Кветан выждал, когда шаман наконец остался один:
– Что ты видел Асинкрит?
– Я видел, что духи очень голодны вождь, – шаман поднял взор к небу. – Чтобы насытиться они выбрали твоего сына.
– Я бы мог напоить их так, что они купались в ней! Но ты увидел на небесном полотне Дюн-Хан.
Больше всего Кветан хотел сейчас напоить духов кровью шамана, хотя знал его с самого раннего возраста и вместе с ним прошел через многое.
– И не я один. Весь наш клан видел, как твой сын призвал их. А еще я видел, как наш род будет лежать мертвым на снегу, и ты знаешь кто окажется причиной всему этому. И я не не рассказал об этом никому, кроме тебя Кветан. Помни об этом вождь, если когда-нибудь решишь сомневаться во мне.
Мимо них прошла старуха Эдейне и ненадолго их разговор прекратился. Кветан никак не мог смериться с тем, что духи порой были так не предсказуемы и кровожадны. Но ещё больше ему не нравилось то, что он не мог изменить их решение.
– Ты мог и ошибаться.
– Я может и могу ошибаться вождь, но мои видения никогда.
– Мой сын – говорящий с духами и если он не вернется это будет большая утрата для всего клана, и ты это не меньше меня понимаешь.
– Дюн-Хан – это наш древний обычай. Каждый сын севера проходит через него и становится мужем.
– Он слишком юн, и ты должен был обучать его, как и своего сына Морескарта. Уверен ему ты уготовил Дюн-Хан намного позже, хотя он на две зимы старше Хакона.
– Ты можешь мне не верить вождь, но я говорю правду. Так велели духи. А еще они мне сказали, что они сами придут к Хакону и наступит это, когда он будет готов, – Асинкрит поморщился и открыл свой чум, перед этим взглянув на небо. Дюн-Хан в полнолуние всегда предвещал много крови, и они оба это знали. – Может быть после того, как он пройдет испытания, я смогу наконец-то заняться им.