Свет и тень
Шрифт:
— Есть основания полагать, что вы беременны? — спросил он.
— Нет, — немедленно откликнулась Каролин, видя, как нахмурился Джейсон за спиной доктора. Не хватало еще, чтобы гордый лорд Браутон подумал, будто она понесла от своего любовника! — Нет и нет! Абсолютно ничего похожего на то, что… что было в прошлый раз.
— Тогда я склоняюсь к мысли, что вы, леди, заработали себе — уж где, не знаю — тяжелое воспаление желудка. Здесь я оставляю питье, которое улучшит ваше самочувствие. Да и вообще пейте побольше
Доктор извлек из своего саквояжа какую-то склянку и, повернувшись к Бонни, стал в подробностях объяснять, как следует приготовлять лекарство.
Джейсон ушел вместе с Хейвудом. Бонни размешала столовую ложку снадобья в стакане воды, отчего последняя сделалась отвратительно мутна. Каролин заставила себя проглотить сей целительный раствор. Вкусного в нем было немного, но зато от него и не рвало. Желудок остался спокоен, и Каролин позволила себе расслабиться немного. Головная боль отчасти отпустила, но скоро навалилась сонливость. Возвратился Сомервилл.
— Ты давала ей лекарство? — обратился он к Бонни. Та кивнула. Тогда он повернулся к Каролин:
— Спишь?
— Еще нет, но скоро усну, — вяло пробормотала в ответ девушка. — Бонни всегда рядом со мной, даже раскладушку втащила. Боится, что я потянусь к сонетке да и рухну без сознания на пол. Не отходит ни на минуту, даже по ночам.
— А почему бы тебе, — снова повернулся Джейсон к няне, — не вернуться к себе? Поспала бы немного, а я сегодня подежурю у постели Синди, а?
Старушка заколебалась. Было видно, что уходить ей не хотелось, но и возражать его светлости духу не хватало. Каролин никак не улыбалась перспектива провести ночь в обществе Джейсона.
— Нет-нет, пускай Бонни остается, — едва слышно проговорила она.
Сомервилл обернулся к супруге: на лице его уже вновь играла холодная и отчужденная полуулыбка.
— Конечно, дорогая! Все будет так, как ты захочешь. Я загляну завтра утром, узнаю, как ты…
Едва он скрылся, Бонни принялась суетиться вокруг Каролин. Она подоткнула одеяло и прикрыла плечи больной.
— Слава Богу, мисс, вы замолвили словечко! Я не отважилась бы ему перечить, но и оставлять вас наедине с этим чудовищем выше моих сил. Это правда!
Каролин вдруг захотелось в голос разрыдаться, но она сдержалась и вскоре уснула, но сон был тяжелый, свинцовый — точно в бездну провалилась.
Доктор приходил каждый день и в свой третий визит вручил Бонни другой какой-то флакончик, наполненный жидкостью густо-алого цвета. Новое снадобье также имело снотворный эффект и отчасти снимало боль, однако общего самочувствия опять-таки не улучшало. Каролин по-прежнему мучили рези в желудке, приступы дурноты и головокружения. Теперь бедняга больше спала, но по пробуждении чувствовала себя разбитой, как если бы накануне выпила слишком много вина.
Джейсон навещал супругу по несколько раз на дню. Он приходил, стоял возле ее постели, наблюдал за больной, потом нервно бегал по комнате из угла в угол. И как ни странно, это его докучное мельтешение успокаивало Каролин, она могла сколь угодно долго взирать на то, как он меряет комнату своими гигантскими шагами. Когда лекарь явился и исчез в четвертый раз, Сомервилла наконец прорвало.
— Мне кажется, — воскликнул он, — что этот кретин вовсе даже и не понимает, что с тобой происходит, Синди! Нет никакого улучшения, никакого! Ты чувствуешь, что тебе становится легче?
Каролин была слишком слаба, чтобы отвечать, она просто отрицательно покачала головой.
— Вот и я говорю, что никакого улучшения! — Джейсон стукнул себя кулаком по ладони. — Я не позволю тебе умереть!
Он приблизился к постели и взял обе ее руки. Взгляд его был мрачен и угрюм.
— Ты понимаешь меня? Я не дам тебе умереть! Я немедленно поеду в Лондон и привезу для тебя настоящего доктора. Продержишься, пока я не вернусь? Обещаешь?
Каролин вновь кивнула. Пальцы Джейсона впились в ее изрядно похудевшие плечи.
— Ты не ускользнешь от меня — вот так? — пробормотал он. — Нет? Нет, конечно же, я тебе не позволю!
Отпустив ее, он вышел из комнаты. Каролин, почувствовав странное тепло, уснула.
Сомервилл вернулся только через три дня. Привезенный им доктор не имел стеснительности Хейвуда. Он разговаривал с Джейсоном как равный. Это был крупный, хорошо одетый мужчина. В его голосе и манере держаться сквозила властность натуры.
— Добрый день, леди Браутон. Я доктор Уилкинс. Вы меня еще не забыли?
Каролин покачала головой.
— Боюсь, что сейчас мне трудно вспомнить вас.
— Я встречал вас в Лондоне шесть или семь лет тому назад. Вы, кажется, были беременны тогда…
— Ах, ну да, да…
Он повторил те же исследования глаз, носа и ушей, что и Хейвуд, потом стал осматривать живот и с такой силой ткнул его пальцами, что Каролин вскрикнула.
— Вы не заметили никакой припухлости вот здесь, в области желудка, леди Браутон?
Каролин опять покачала головой:
— Да нет, я скорее сохну, чем пухну.
Улыбка тронула губы Уилкинса. — Восхищаюсь вашим мужеством, мадам!
Внезапно его брови сдвинулись, он резко подался вперед и указал на темное пятнышко у нее на руке.
— Как давно это у вас?
— Всего день или два.
— Есть еще пятна?
— Не знаю.
Уилкинс внимательно осмотрел другую руку, горло, лицо и, обнаружив второе пятно, остановился. Морщина между бровей сделалась еще глубже. Он внимательно обследовал ногти Каролин.
— Если не возражаете, я срежу фрагмент вашего ногтя или прядь волос.