Свет любви и веры (сборник)
Шрифт:
Впрочем, нет, началось не с этого. Но после этого оно усугубилось.
Отец жениха подозвал нашего старшего и что-то ему сказал на ухо. И тут я впервые в жизни увидел, как наш начальник перед обычным человеком – но уж так заискивает! Руку на грудь, «слушаюсь! Как скажете» и так далее…
После этих переговоров начальник подозвал меня:
– Дорогой мой! Саид-джан!
А это впервые в жизни было, что наш начальник столь уважительно ко мне обратился. «Дорогой мой! Саид-джан!» И он продолжал:
– На
– А я как раз во имя моей сестры, – ответил я, – во имя сохранения чести семьи! Я как раз…
Он меня перебил:
– Понимаю я всё, дорогой Саид! – Затем уже более официальным тоном подытожил: – Это приказ!
– Слушаюсь, – ответил я.
Но в душе-то у меня вовсе не было послушания, а это ведь весьма важный момент, на который некоторые начальники, слегка похожие на ослов, не обращают должного внимания. И не ухмыляйся, парень! Я ведь серьезно говорю.
В общем, я вернулся на свой пост и, как ответственный человек, стою и стараюсь ничего не видеть и не слышать.
Но разве это возможно? Если у человека есть глаза, разве может он не видеть, а раз есть уши, может ли он не слышать?
Ну, допустим, я не вижу и не слышу: ни того, как пьют водку, ни слишком бурного веселья, бесстыжих танцев и прочей развязности… Но было одно, чего я не мог игнорировать, а именно – отсутствие всех моих друзей. Вечер уже дошел до середины, а не было ни одного из тех, кого я лично пригласил. Невозможно, чтобы это было случайностью.
И я вошел в дом и прямо посреди этого бедлама начал названивать по телефону. Прежде всего позвонил домой Джаваду, и он сам снял трубку.
– Ты где, парень?! – спросил я. – Почему не пришел?!
– А ты, я гляжу, попал в высшие слои общества?! – спросил он меня. – С нами теперь уже и не знаешься?
– Ерунду не говори, Джавад! – ответил я. – Собирайся и приезжай.
– Это зачем? – спросил он. – Чтобы меня опять развернули?
– Кто же такую ошибку совершил? – не понял я.
– Меня дальше первого поворота не пустили. Сказали, Саид извиняется и отменяет приглашение.
Я ушам своим не поверил. Позвонил еще нескольким ребятам и узнал, что их всех остановили на углу и под каким-то предлогом завернули назад.
Я опять набрал номер Джавада.
– Джавад! – сказал я ему. – Пахнет заговором.
– Наконец-то, – ответил он. – Вижу, голова у тебя варит!
– И что теперь делать? – спросил я.
– Зажмурь глаза покрепче, – ответил он.
– А плохой запах как?
– А ты нос зажми, – посоветовал Джавад.
– А как же мне дышать? – спросил я.
– А ты не дыши, – ответил он.
Господин журналист, вы всё поняли?
Джавад – гуляка, Джавад – бессребреник, но душа его такая, что он муравья зря не обидит. Что уж говорить об убийстве пятнадцати человек, каждый из которых генетически сам убийца или вор, вымогатель или кидала…
А ведь во время войны было не так. На фронте проявлялось истинное лидерство. Выдержка рождалась при виде того, как рядом с тобой падают товарищи.
Это через несколько лет после конца войны всё началось. Научились молчать в тряпочку, сидеть по своим углам и иметь ранимые души… Но оставим это…
Я бросил трубку телефона и вышел во двор. Вижу, что положение дел стало еще более странным, чем раньше. Гости по большей части уже расходились, и никто ничего никому не объяснял. Мои товарищи – ответственные за безопасность – тоже куда-то делись. Ни машины, ни их самих…
Мне стало холодно, а ведь вечер был теплый. Но я как-то дрожал изнутри. Я невольно сел на порог двери и обхватил коленки. Может быть, чтобы согреться или чтобы унять дрожь в теле.
В конце переулка я увидел Джавада: он приехал на своем мотоцикле, усталый весь и растрепанный. Я еле встал на ноги. Подойдя ко мне, он без предисловий заявил:
– Иди домой, Саид. Чего ты тут торчишь?
– Я должен быть здесь, – возразил я. – Я назначен ответственным!
А он с горькой усмешкой спросил:
– Ответственным за что, Саид? Свадьба закончилась. Поздно уже.
– Я вижу, что гости разошлись, – ответил я. – Но, по крайней мере, невеста-то с женихом здесь? Основное – невеста и жених.
– А их тоже нет, – ответил он. – Невесту-то украли.
– Кто? – удивился я. – Семья жениха?
– Нет, – ответил он. – Если бы они…
И Джавад вдруг заплакал.
– Так кто ее увел? – недоумевал я.
– Был сговор, – ответил он. – Те самые, кому заплатили, чтобы они следили за порядком, потом получили еще больше, чтобы не следить ни за чем.
– Но я же здесь дежурил! – воскликнул я. – Как же они уехали?
– А задняя-то дверь! – Джавад продолжал плакать. – Берегись задней двери, Саид…
И тут Джавад прочел в моем лице гневную решимость. А мы с ним понимали друг друга без слов. И, чтобы сбить меня с моего решения, он сказал:
– Не сходи с ума, Саид! Бесполезно это.
– То есть что же, сидеть сложа руки? – спросил я. – Ничего не делать?
– Поедем ко мне домой, – предложил он. – Вместе посидим и погорюем.
– Лучше ты погорюешь на моей могиле, – сказал я.
– Не делай этого, Саид, – не сдавался он. – Придет время, и мы еще пригодимся.
– Если мы на что-то сгодимся, – ответил я, – то вот это оно и есть. А если нет, то уже ни на что не годны будем.