Свет над горизонтом
Шрифт:
— Лежи. Лежи. Спокойно. И ни звука — шутить мы не любим. Надеюсь, понял, кто мы? — замполит рукой повернул к себе голову человека. — Понял, спрашиваю, кто мы?
— По форме наши, только очень странно, откуда вы взялись? — просипел человек.
— Ну это еще как сказать, ваши или нет, а откуда взялись — не суть важно. Кто тот второй, который сошел с тобой, маленький, худощавый?
— Матрос, тоже латыш. Свой парень, мой племянник, надежный человек.
— Посмотрим. А сейчас позови-ка его сюда, да предупреждаю, без фокусов — нам все равно терять нечего.
—
— Ладно, зови, там видно будет.
Боцмана приподняли и подтащили к двери.
— Юрген! — крикнул он. — Юрген, иди-ка сюда!
— Сейчас. Я тут в каких-то тросах запутался, да и скользко, как на льду.
У борта раздалась возня. Послышалось какое-то восклицание, очевидно, ругательство, и к кладовой из темноты шагнула маленькая фигурка.
— Где вы тут, дядя Ян?
— Иди сюда, я здесь, в шкиперской.
— Иду, — матрос шагнул в кладовку.
И опять несколько человек набросились на него и прижали к палубе.
Долматов зажег фонарик. У лежащего было молодое бледное лицо с тонким носом. Он еще не пришел в себя и скорее всего был не так испуган, как удивлен тем, что произошло.
— Тихо, милый, мы советские моряки. Крикнешь — не поздоровится.
— Вы советские, наши? — Губы матроса задергались.
— Ваши, ваши, но лежать спокойно. Сколько человек на буксире? — Замполит перевел взгляд на боцмана и приложил палец к губам: а ты молчи.
— Семь.
— Ого, — старший лейтенант повернулся к боцману, — вы уверяли, что девять?
— Да, да. Девять на самом деле.
— С нами девять. Там два немца из СС. У капитана сидят в каюте, шнапс жрут.
— Вот это уже вроде вернее.
— Верно, все верно. Дядя сказал правду, а я просто нас не считал, мы же не на буксире.
— Не врем мы, поверьте, — хрипло произнес боцман. — Капитан, два немца, трое в машине и еще рулевой.
— Что за человек капитан?
— Сволочь, каких мало. Прихвостень гитлеровский из прибалтийских немцев, но жил здесь еще до войны. При Советской власти даже в мореходку поступил. Когда пришли фашисты, в первый же день свастику нацепил, негодяй.
— А остальные? Тоже такие же?
— Да как вам сказать. Рулевой хороший человек, за него ручаюсь, а машинистов прислали недавно, два дня назад, мы их совсем не знаем. Механик дрянь, под стать шкиперу, если не хуже — брат у него в полиции начальником. Да и сам мразь.
— Добро, — Долматов высунулся в дверь и огляделся. Кругом было тихо. Казалось, посветлело, правда; это могло быть оттого, что перестал дождь.
— Ну-ка, ребята, одного связать, племянника. Дядя пойдет с нами. Но смотри, боцман, видишь, мы люди суровые —
— Все. Только рулевой, наверное, в кубрик спустился, что ему сейчас в рубке делать, ведь стоять должны до утра, а то и дольше, пока всю работу не переделаем. Лучше к шкиперу сразу.
— Веди к нему. Пошли, ребята. Да тихо вы, ишь обрадовались.
Впереди, поддерживаемый с двух сторон моряками, шел боцман, за ним замполит и штурман, замыкали шествие два автоматчика. Без шума перебрались через леерное ограждение и соскочили на рифленую палубу буксира.
— Сюда теперь, направо, — боцман указал на маленькую овальную дверь в надстройке. — Там тамбур и сразу каюта, прямо против двери стол и диван, дверь открывается на себя. Немцы сильно вооружены.
Долматов и штурман, держа пистолеты наготове, протиснулись в узкий коридорчик, еле-еле освещенный синей лампочкой, и остановились у небольшой двери, из-за которой глухо доносились голоса. Говорили по-немецки. Неожиданно кто-то громко засмеялся.
Старший лейтенант взялся за ручку и резко распахнул дверь:
— Хенде хох! — крикнул он и быстро прыгнул вперед, давая возможность войти остальным.
В просторной каюте, залитой ярким светом, льющимся сквозь укрепленный на потолке большой матовый плафон, за столом, уставленным разнокалиберными бутылками и тарелками с закуской, сидели трое: два немца в распахнутых на груди мундирах и человек в белой рубашке с черным галстуком. В воздухе слоями плавал синий табачный дым, пахло шнапсом и дешевыми сигаретами. Справа на небольшом столике лежали два «шмайсера» и две стальные каски с белыми «молниями» сбоку.
Долматов, не спуская глаз с оцепеневших от неожиданности, поднявших вверх руки собутыльников, не давая им опомниться, прошел к столу и загородил собой немецкие автоматы. Слева от него встал штурман. Следом в каюту ввалились матросы и боцман.
— Связать их, да покрепче, и пусть боцман покажет какой-нибудь закуток, где этих гадов можно запереть. А вы, штурман, вызывайте лодку наверх. — Долматов вплотную подошел к капитану и стволом пистолета снизу под подбородок поднял его голову. — Ты в глаза мне посмотри, мразь продажная, да вспомни перед смертью, сколько из-за тебя, подлеца, людей замучено да расстреляно. Шлепнул бы прямо сейчас, ну да твое от тебя, гада, не уйдет. Убрать их.
Через несколько минут лодка всплыла, и все офицеры собрались в каюте капитана буксира, чтобы обсудить, как быть дальше. Неожиданно с берега сначала тихо, потом громче и громче донесся какой-то грохот, затем раздалось несколько взрывов, беспорядочно затявкали, захлебываясь, зенитки, и в небе стали лопаться разрывы снарядов.
— Что там происходит? — спросил командир у стоящего в дверях боцмана.
— Воздушный налет. Сейчас почти каждую ночь прилетают наши самолеты и бомбят вокзал, склады, казармы. Иногда это длится до самого утра, но чаще всего часа два.