Свет над горизонтом
Шрифт:
— Заманчиво, но я все-таки надеюсь, что там, куда я иду, ничего непредвиденного не произойдет.
— Я тоже надеюсь на это, но, по-моему, иметь еще один шанс в запасе неплохо.
— Хорошо. Согласна. Где и когда мы встретимся? — Ирма поднялась и отряхнула юбку от налипших песчинок.
— Я советовался с Яном, он предлагает развилку у самой дороги. Помнишь, в том месте, где мы ее пересекали, лес подходит вплотную, да и до Кайпилса
— Пойдемте, Ян.
— Вы знаете, я бы с удовольствием дал вам свой адрес в городе. — Боцман положил руку на плечо радистки. — Но это, мне кажется, очень опасно — после исчезновения буксира за всеми нашими родными и близкими следят, если их уже не арестовали. Боюсь вас подвести — уж больно серьезное дело.
— Спасибо, Ян, но это излишне, я обойдусь. Прощай, Леня!
Сверху по склону буквально съехал стоя Долматов.
— Что здесь за морской кружок? Куда это вы собрались?
— Ирма уходит, я тебе потом объясню — не надо вопросов. Попрощайся, ей пора.
— Ничего не понимаю, — замполит удивленно развел руками. — Куда уходит? Зачем?
— Все объясню. Все. А сейчас ей надо торопиться. Прощайся.
Ирма подала Долматову руку и направилась к поваленной через ручей сосне. Подойдя к ней, она подхватила с земли рюкзак, боцман взял чемоданчик, и они побрели вверх по ручью по тому самому пути, по которому пришел сюда отряд. Прежде чем скрыться за кустами, Ирма остановилась, медленно повернула голову и пристально, словно стараясь запомнить надолго, посмотрела на Ольштынского… его густых зарослей выглядывали то ли нагромождения гранитных валунов, то ли руины древнего замка.
— «Эльзелот», — боцман указал рукой на остров, — а вот отсюда начинается проложенная под водой каменная дорога-брод, глубина небольшая — ровно метр. Если идти, удерживая в створе выступающий у берега черный остроконечный камень с верхней частью развалины восточной башни, видите, там между двумя сухопарыми соснами, то мы прямехонько попадем на остров. Путь этот построен сотни лет назад, и он единственный. Идти надо очень внимательно и осторожно — ширина подводного моста три метра, чтобы могла проехать подвода. Слева и справа — пяти-семиметровый обрыв. Я пойду вперед и над головой буду держать палку, все остальные следуйте, никуда не сворачивая, точно за мной.
Переправившись на остров, моряки забрались в развалины, где среди обломков скал, обросших густым мхом, находился сравнительно просторный с низким сводчатым потолком равелин.
Выставив посты, поужинали и устроились на ночлег.
Офицеры расположились между двумя колоннами правильной квадратной формы, вытесанными из гранита, в овальной нише с узким и длинным, как бойница, окном у самого потолка.
— Так, значит, это и есть знаменитый монастырь «Эльзелот»? — спросил замполит боцмана Яна.
— Да. Это «Эльзелот». Старинный монастырь, поговаривают, что ему более тысячи лет, — боцман набил трубку и закурил. — Никто не помнит, когда он разрушен, легенды все разноречивы, трудно сказать, кому верить.
— Почему же, — Долматов приподнялся на локте, — есть весьма определенная и очень красивая легенда.
— Ты-то откуда знаешь, тоже бывал в этих местах? — Ольштынский с удивлением посмотрел на замполита.
— Нет, не бывал. Но я и в аду не бывал,
— Интересно. Может, расскажешь, сочетая, так сказать, полезное с приятным, потом поставишь себе в план политработы галочку: провел, дескать, общеобразовательную лекцию по истории родного края, и не просто где-нибудь, а маскируясь в складках местности, в условиях, полностью приближенных к боевым, — командир засмеялся.
— И в малую видимость, — добавил штурман, — вечер уже.
— Да, с какими прозаическими личностями мне приходится служить. Кругом седая древность. Камни, которые слышали звуки лютни и стоны людей на дыбах; волны, в которых ранним солнечным утром купались венероподобные девы. А тут ржут. Цитируют боевой устав. Село.
— Расскажи все-таки, не ломайся, — командир достал папиросы и, открыв пачку, протянул офицерам, — закуривайте, пока можно. Да давайте ближе, комиссар лекцию прочтет.
К группе офицеров со всех сторон потянулись моряки.
— Ладно уж, так и быть, а то отойдете в мир иной серыми, встретит вас там преподобный апостол Петр, сраму не оберешься, если спросит, кто же это воспитал вас. Так вот, «Эльзелот» — само название происходит от двух имен — Эльзы и Лотты, и легенда эта действительно прекрасна, хотя трагична и по-немецки сентиментальна.
Было это более трехсот лет назад, так что насчет тысячи боцман. Ян явно прибавил. Злого умысла, конечно, здесь нет, сделано это, так сказать, в порядке местного патриотизма. В одном из замков серого барона Шпильберга поутру у подъемного моста обнаружили двух малюток девочек, завернутых в голубые с серебряными звездами бархатные плащи, на одном из которых золотом было вышито «Эльза», а на другом «Лотта». Долго ломали себе головы обыватели, теряясь в догадках, что бы это значило, и как, к сожалению, случается до сих пор, если люди сталкиваются с таинственным явлением, решили, что это знак от бога. Подкидышей взяли в замок, где вспоили и вскормили. Не прошло и двух десятков лет, как на небосклоне всех турниров заблистали две новые звезды. Девушки, молва о которых разошлась далеко и даже шагнула за море, славились не только неотразимой красотой и грацией, но и буквально ангельскими голосами, слушать и видеть их приезжали из самых отдаленных графств. Девушки, как сиамские близнецы, были неразлучны, кстати, они были и похожи друг на друга, как два одинаковых патрона, правда одна была брюнетка, а вторая блондинка. Однако их музыкальные ревю постепенно изменили направление, и обе они оказались на алтаре жриц любви — стали торговать своим юным, прекрасным, как скульптура Микеланджело, телом. В чем в короткое время значительно преуспели. Самые знатные рыцари считали за великую честь провести с ними ночь, а соответственно к их стройным ножкам потекли золотые ручьи. Но время неумолимо, к великому огорчению, все проходит, и конечно, прежде всего молодость. И вот наступил критический момент.
Они потеряли свои прелести и обаяние. Но на этом этапе их жизни произошло одно сенсационное событие. Скончался барон Шпильберг. При вскрытии его завещания люди буквально похолодели от ужаса — все свое состояние он завещал Эльзе и Лотте — как оказалось, своим родным дочерям.
— Чего же холодеть, естественное явление?
— Да, если бы не одно действительно леденящее кровь обстоятельство: он-то, барон, и был постоянным клиентом близнецов…
— Вот те… — начал штурман.
— Не перебивай, лейтенант, слушай дальше, — шепотом произнес механик и придвинулся ближе к замполиту.