Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
— Не… Как пришли, так в гальюне прописался, — Стрельников вздохнул — Наизнанку выворачивало, пока все не вышло. Федя, мне бы чуть — чуть.
— Да без проблем, — ответил Конечников — Пять минут…
Крок вынул канистру с «оптической жидкостью» из сейфа, добавил пару апельсинов и принялся готовить пойло.
— Вот возьми водички хорошей, — сказал Василий, протягивая емкость. — Я ее и переливал, и отстаивал, и даже магнитами зарядил. Это не отрава газированная из «Лилии».
— Тебя от нее так? — спросил Федор.
— А то, — вздохнул Стрелкин. — А все ты… Быстрей! Быстрей! Вот и забыл.
Конечников в ускоренном режиме перемешивал компоненты, а Васька знаками показывал, что делать. Скоро напиток был готов. Стрельников понюхал, добавил воды и кусочек сахара, сделал несколько глотков.
— Моя школа, — довольно сказал Василий.
Алкоголь совершил с ним разительную перемену. Глаза загорелись привычным боевым огнем, лицо порозовело. В тело второго лейтенанта возвратилась жизнь.
Василий не остановился на этом и справедливо рассудил, что такое ценное средство не должно пропасть. Федор охотно присоединился к Стрелкину.
— Крок, — поинтересовался Стрельников, когда одолел пару шкаликов пакадуровки, — Когда нас.… Ну, в смысле на Гало. Тютя говорил много, а конкретики — ноль.
— Васька, я точно не знаю, — произнес Федор, нервно выдергивая из пачки сигарету. — Думаю через пару дней. Подышим еще.
— Все мы родились, росли, на мир смотрели, водку пили, баб любили. Думали о чем-то, мечтали. А теперь нас всех балластом сделают. Лишних сто пудов, чтобы лучше эланцу в борт войти. А налети мы по-твоему, — и сами бы уцелели и врагов бы положили, — зло сказал Стрелкин. — Тошно делается… Никак в солдатики не наиграется пидор лысый. Идите и умрите красиво. С развернутыми знаменами, в парадном строю.
Василий сложил пальцы кроме среднего в известный от начала времен жест и показал его изображению князя-императора.
— Васька, похоже, тебе хватит, — обеспокоенно сказал Федор.
— Не хватит, — зло выкрикнул Стрелкин. — Пусть слушают, козлы. Пусть они хоть самому докладывают. У, рожа…
Василий метнул в портрет владыки калькулятор со стола. Прибор отрикошетил обратно, попав второму лейтенанту в лоб.
— Мать твою, — выругался Василий, хватаясь за подбитое место.
— Точно хватит, — подвел итог Конечников.
— Я вот как не крутился, попал гаду очкастому на мясо. — остывая, произнес Стрельников. — А ты на таран пойдешь с радостью. У тебя своя задача в жизни есть, с эланцами поквитаться.
Второй лейтенант с тоской посмотрел в глаза Федору. Конечников, отделенный от грязи и рутины своей целью и не предполагал что такое может быть. Чувствовать такое и продолжать служить, потому, что просто некуда деться. Первому лейтенанту почему-то стало стыдно.
Федор влез на стул, разглядывая повреждения на ткани. Калькулятор оставил практически незаметную вмятину. Зато рядом во множестве красовались куда более явные следы. Василий был не первым, кто таким образом высказывал свое несогласие.
До Федора наконец дошло, что имел в виду Стрелкин. Именно он, первый лейтенант, и.о. командира корабля отдаст в бою последний приказ — включить маршевые моторы и не сворачивая держать курс на эланца.
— Если бы от меня это зависело, я бы сам знаешь что сделал, — сказал Конечников.
— Да ладно, не грузись. Это лишь сейчас страшно. Когда из разбитого корпуса воздух будет хлестать и двигатели гореть, а на нас повалятся десантные лодьи, убиться об линкор за счастье покажется. А куда блядь денешься… Или таран, или сдохнешь на колу в эланском застенке…
— Я слышал, туда «семнадцатый» недавно ходил на разведку. — сказал Конечников. — Давай посмотрим, что изменилось у Гало.
Он выдвинул монитор и переключил компьютер.
— Ну, что нового написали? — поинтересовался Стрельников.
— Первая эскадра… 12 линкоров, 18 «Тондро», орбитальная крепость класса «субстандарт».
— Зря на ракете малевал. Мог бы прямо на борту нашего «ноль третьего» рисовать, — заметил Стрельников. Там твой любимка будет, «Эстреко», регистровый номер 10149. А мы все равно, по любому — жмурики.
— С точки зрения логики все гладко. Верфи несравнимо дороже стоят. А малыми кораблями можно пренебречь.
Друзья плеснули себе в стаканы «пакадуровки» и выпили.
— Стрелкин, по отгрузочной ведомости нам подадут всего две ракеты, — заметил Конечников.
— Это понятно, — ответил второй лейтенант. — Своим ходом пойдем.
— А зачем так? Через кольцо лучше… Больше ракет, мины, полные накопители энергии.
— Чего непонятного, Крок? Если вонь пойдет, наши командиры что скажут? Моя хата с краю. Записей в тепепорте «Солейны» нет, идите лесом.
— Но сам посуди. Вместо 130 ракет — 260! Да еще по 2 полуактивные мины на каждый борт.
— Крок, ты помалкивай об этом. — Василий приблизился к первому лейтененту и зашептал ему на ухо. — Ты лучше Федя измени в конечных координатах одну цифирку.
— Это как? — не понял Конечников.
— Выйдем мы в пространство… А там ни войны, ни эланцев, ни наших козлов. Сами себе хозяева. Благодать. Планету найдем, баб добудем, заживем.
— А остальные? Мы что пацанов бросим на смерть, а сами дезертируем!? С бабами как тараканы в щели забьемся? — взорвался Федор.
Иногда он подумывал о подобном, но его мысли, высказанные другим человеком привели его в бешенство.
— Тише, тише, — зашептал Василий. — Не ори, услышат. Мы наших подговорим. Гута, Лапу, Ваньку с «десятки», старпома с «ноль первого». Там Симяна не любят совсем, пером по горлу и весь разговор. Никто умирать не хочет. Все уйдем. Нас никто и искать не станет. Кто проверит сколько кораблей у Гало погибло.
— Ты мне Стрелкин друг, но если я еще хоть раз от тебя это услышу, ты из моих друзей выйдешь.