Свет погасшей звезды

Штиль Жанна

Люся увидела её первой. Повернувшись лицом к проходу, она покачивалась на поворотном сиденье и улыбалась кому-то, сидящему напротив неё в первом ряду на служебном месте.

Мужчина отклонился в сторону окна, и Наташа видела лишь его длинные ноги, вытянутые в проход и согнутую в локте левую руку, покоящуюся на опущенном подлокотнике кресла. Высоко подвёрнутый рукав рубашки открывал крепкое загорелое предплечье.

Ноги мужчины были обуты не по сезону: в замшевые сапоги-мокасины — явно ручной работы — с

широкими отворотами, перевязанными длинными кожаными шнурками. Заправленные в них тёмные плотные холщовые брюки удивили. При такой-то жаре… Впрочем, если попутчик, а это был точно не разомлевший от жары турист из их группы, собрался в горы… Только где те горы?

Людмила Афанасьевна с интересом смотрела на её руку с платком у рта.

— Укачало, Наташа? — спросила она сочувственно. — Потерпи немного. Скоро будет остановка. Уже подъезжаем.

Незнакомец взялся за край подлокотника и подтянул ноги; на большом пальце его руки сверкнул золотой перстень с высокой верхушкой.

Девушка качнулась и тяжело опустилась в ближайшее кресло.

Шамси! Она проспала его появление! Когда он успел остановить и сесть в автобус? Что ему здесь нужно? Какова его цель — спасти всех или погубить?

Перед глазами поплыло. В ушах зашумело. Чувствовала себя умирающей. Если минуту назад она хотела выглядеть смертельно больной, то сейчас для этого ей напрягаться не пришлось.

Словно через вату слышала голос гида, видела близко перед собой её беспокойные карие глаза, смотрела на открывающийся рот и ничего не могла понять.

— Наташа… Ильина… — хлопала по её щекам Люся, отвлекая от накатывающей паники и тошноты. — Где болит? Сердце?

Девушка сфокусировала взгляд на её лице:

— Остановите… автобус, — задыхалась, прикладывая платок ко рту.

Не узнала собственного голоса. Сиплый и слабый, он колючими рывками вырывался из сухого воспалённого горла. В висках гулкими толчками стучала кровь.

— Тошнит? Потерпи немного, — копалась гид в аптечке, взятой у своего кресла. Проедем мост и через пару минут остановимся.

— Сейчас… остановите, — вцепилась Наташа в руку Люси. — Люди… Высадите всех.

— Молчи и дыши глубоко. Мы уже едем через мост. Давай, Наташа. Раз… два, — дышала вместе с ней, подсовывая под нос вскрытую ампулу с нашатырным спиртом.

— Какой мост?.. Это же Штамхам? — смотрела она в габаритное лобовое стекло, видя в свете фар лишь клубящиеся, бесплотные сгустки тумана, разгоняемые передней частью автобуса.

— Его проехали минут двадцать назад, — гладила её по голове гид.

— Как… проехали? — обессилела она окончательно, через руку женщины ошарашено глядя на Шамси.

— Останови автобус! — кричали её глаза.

В тусклом мерцании светодиодных ламп его лицо казалось излишне тёмным и устрашающе-мрачным: чёрные глаза в обрамлении длинных чёрных

ресниц, чёрные волосы, чёрные мысли, чёрная душа.

Он сидел спокойно, как ни в чём не бывало. Не сменил позы, не проявил участия. Не пытался помочь ни действием, ни советом.

Изучал её лицо.

Вскинув бровь, усмехнулся: женщина устроила представление. Искусная лицедейка, она может и не такое. И снова его не разочаровала — его Вэлэри, его королева.

— Твою мать, — услышали они сдавленный голос водителя, когда система контроля за полосой движения пронзительным сигналом предупредила о пересечении дорожной разметки.

Автобус подпрыгнул и перевалился, словно через препятствие. По его днищу и наружной облицовке заскребло, в стеклянный люк в крыше что-то ударилось. Толстая обломанная ветка упругой листвой хлестнула по лобовому стеклу и съехала под колёса. MAN качнулся, накренился и остановился. По приборной панели пробежала волна красных огоньков. Двигатель чихнул и заглох.

Люся оставила Наташу и метнулась к водителю:

— Что случилось, Юрий Васильевич?

Тот хлопнул ладонью по рулю и обречённо сказал, указывая на загоревшуюся красную лампочку на приборной панели:

— Приехали, твою мать. Говорил же тебе, что не знаю дорогу через Луитпольдпарк.

Послышались сонные недовольные возгласы туристов, вялые голоса:

— Эй! Не мешки с картошкой везёшь!

— Уже приехали?

— Идём в кафе?

— Сколько стоять будем?

— Полчаса обещали.

Защёлкали выключатели светодиодных ламп, расположенных над креслами, зашуршали пакеты.

— А что знать, Юрий Васильевич, — громко шептала Людмила Афанасьевна. — Поезжай по навигатору и все дела.

— Вот и приехали, — рыкнул он, открывая двери автобуса.

Всматривался в обступившую MAN мутную темноту и расползающийся в стороны потревоженный туман.

В салон хлынул прохладный ночной воздух. Замигали огни аварийного освещения. Мощный свет передних фар выхватил из кромешной тьмы силуэты елей, осветил узкую полоску заросшей дороги.

— Луитпольдпарк? — переспросила Наташа, вставая за спиной гида и косясь на Шамси. — Это не Кленцепарк? Мы не поехали по мосту Шиллера?

Юрий Васильевич распахнул водительскую дверь:

— Вот её и спрашивай, девонька, за каким хреном мы поехали через мост Гласис, а не по утверждённому и проверенному маршруту, — кивнул он на Люсю и раздражённо глянул в спину Шамси, в числе первых вышедшим из автобуса. — Если тебя ждут в Кленцепарке, звони им, пусть едут сюда. Похоже, мы здесь надолго, — выпрыгнул он из кабины и хлопнул водительской дверью.

— Как надолго? — крикнула Люся и, растолкав подростков, столпившихся у выхода, приказала им: — Далеко от автобуса не отходить.