Свет погасшей звезды

Штиль Жанна

— Пощупай рукава его куртки, — опустила глаза на ветровку. — В них вшиты металлические пластины — это скрытый лангет. А то, что он крепит к предплечью — открытый лангет. Видишь механизм? В нём спрятан ассасинский клинок. Мой сын помешан на видеоиграх. Как-то мне стало интересно, чем он так увлечён, стояла за его спиной и смотрела, как он играет. У меня аж глаза на лоб полезли от того, что увидела. Этот, — указала глазами в сторону Шамси, — видно, тоже фанат ассасинов, отмороженный на всю голову.

Говорит что ни попадя. Может, он убийца?

— И ты хочешь его обезоружить? Знаешь, какая нужна сила, чтобы владеть таким оружием? — открыла Наташа сумочку и достала влажные салфетки. Счастье для Людмилы, что она не догадывается о шраме араба на шее.

Стало интересно, что бы она сказала, расскажи ей такой вот Шамси историю её попадания в одиннадцатый век. Как бы повела себя, выложи он перед ней дубликаты записной книжки и мобильного телефона с фотографиями и видеосъёмкой, на которой, впрочем, была запечатлена и гид.

— Может, он для понтов наруч надевает, чтоб страху на нас нагнать, — не унималась Люся. — Хотя тебя он держал на руках как пушинку, а ты ведь не худышка.

Ага, для понтов, как же, — смерила её Наташа оценивающим взором. Женщина тоже не была худощавой. Да и роста они были почти одного.

— Ты его совсем не боишься? — прищурилась Людмила, всматриваясь в девушку. И когда та молча улыбнулась, уточнила: — Почему? Потому что нравишься ему?

— Чувствую в нём хорошего человека. Как, вон, Мисси.

Шпиц устроилась на коленях мужчины и выпрашивала ласку, поддевая мордочкой его ладонь.

— У тебя хоть что-то есть, — кивнула Люся на сумочку на поясе девушки. — А моё всё уехало. Ну, Юрий Васильевич, ты у меня попляшешь, — выругалась она вполголоса. — Оставить меня голой и босой.

Она потёрла ладони, сложила лодочкой и просунула между сведёнными коленями. Подол платья объехал, открыв на лодыжках высокую шнуровку сандалий-гладиаторов.

Наташа протянула женщине влажные салфетки, и та отвела её руку. Сморщила нос:

— Сладко пахнут, не люблю. Лучше дай расчёску.

— Не дам, — закрыла девушка сумочку. — Это предмет личной гигиены.

— Мои волосы не хуже твоих, и перхоти нет.

— Всё равно не дам. Проси у Шамси. С его-то шевелюрой у него должна быть расчёска.

Казалось, мужчина не обращает на шепчущихся женщин ни малейшего внимания. Он задумчиво скармливал Мисси ломтики твёрдого сыра, чередуя их с кусочками то ли пиццы, то ли лепёшки.

— Обо мне говорите, — повернул голову в их сторону. — Если желаете пойти к ручью, отведу. Здесь недалеко.

— Желаем, желаем, — закивала Людмила, делая выразительные знаки Наташе.

Шамси поднял голову к посеревшему небу и усмехнулся:

— Я слышал ваш разговор. Убивать приходилось, но женщин я не трогаю.

— Да

кто ж признается в таком, — пробурчала Люся. Губы заметно дрожали.

— Скоро рассвет, — продолжил он. — Если вы решите, что нам не по пути, неволить не стану. Только вижу, графиня знает, где находится, и не думаю, что пожелает остаться без опеки и защиты. А вы, Людмила… — смотрел на шпица.

Не зная чем заняться, Мисси обнюхала рюкзак. Чихнув и тявкнув, побежала к месту, где стоял автобус. Покрутилась, поскулила и подалась в кусты.

— А как же автобус? — наблюдала за ней женщина. — Нужно пойти по его следам.

— Можно пойти, — кивнул Шамси. — Если найдёте их.

— Что он говорит? — схватила она Наташу за руку. — Почему не найдём? Автобус весит двадцать тонн. Вон следы от колёс.

— А дальше смотрели? — пронзил её острым взором мужчина.

— А что там?

— Ничего.

— Почему?

— Могла бы и сама догадаться, — вырвала Наташа руку. — Мы в автобусе въехали в другое измерение или что там было на самом деле. Затем MAN выехал, а мы остались в одиннадцатом веке. Да, Шамси? — с вызовом глянула на него. Выдохнула: — Вы дома?

Наконец, она смогла озвучить мучивший её вопрос и с тревожным ожиданием уставилась на мужчину. Он сдержанно кивнул, а у неё от волнения вспотели руки. Потирала грудь, вспомнив голубое мерцание, окутавшее автобус, и силу удара, лишившего её сознания.

— Какой век? Как дома? — заволновалась Люся, ёрзая на ветровке. — Вы оба сбрендили? Гей…махрат Конрада и графиня из династии Прж…сла!..

Со стороны кустов послышался шум, женщина испуганно замолчала и отшатнулась.

Мисси, рыча и упираясь, тащила что-то шуршащее.

Наташа присмотрелась и с удивлением воскликнула:

— Бутылка Михая! Виски! — рассмеялась, вспомнив возмущение парня и его отборную брань.

— Ну-ка, дай сюда, — подхватилась Людмила и схватила упаковку за край. Оттолкнула рыкнувшего шпица. — Сейчас мы согреемся.

Шамси перехватил пакет, вытряхнул полупустую бутылку и засунул её в рюкзак:

— Без моего ведома ничего не делать, — пакет отправился в костёр. — Если хотите жить.

Жить они хотели. Повисло тягостное молчание.

Светало. Лунный диск побледнел; ночные тени посерели, расплылись в зыбком тумане. По вершинам деревьев пробежал ветерок; посыпались тяжёлые капли росы.

Когда предрассветную тишину нарушили приглушённые, полные отчаяния женские крики, Люся с быстротою молнии подпрыгнула к Наташе и спряталась за её спину. У той по телу пронеслась волна ледяной дрожи. На голове волосы встали дыбом.

По лесу прокатился птичий гам. Издалека доносились невнятные вскрики.

— Что это? — прошептала Людмила.