Свет в оазисе
Шрифт:
– Будь моя воля, - добавил Педро, - я не стал бы возвращать этих дам в их селения, а оставил бы в форте. Может быть, наши два британца и могут обходиться без женщин, но кастильцы не так сдержанны. Мы люди горячие!
– Не беспокойтесь, Педро, - вставил свое слово услышавший его ирландец Уильям, которого остальные колонисты называли Гильермо.
– Британцы, так же, как и кастильцы, созданы Богом, который сказал, что негоже человеку быть одному.
– Эх, - опять вздохнул Педро, мечтательно закатив глаза, - видели бы вы,
Мануэль ничего не ответил. Из своего кратковременного пребывания в Талавере он запомнил только аутодафе и стычку в трактире с доносчиком Фабио и его приятелями.
После следующего привала дорога стала заметно круче. Вскоре путники вошли в сосновый лес. Если бы не зеленые заросли и море далеко внизу, можно было бы решить, что это Кастилия. Теперь им все чаще попадались быстрые и узкие ручьи, настолько прозрачные, несмотря на водовороты на каменистом ложе, что в них то и дело мелькали извилистые силуэты небольших рыб.
– Осторожно, сеньоры!
– раздался вдруг громкий голос лейтенанта Педро Гутьерреса.
– Мы окружены!
Несколько колонистов одновременно издали изумленные возгласы. Спереди и слева на двух холмах стояли вооруженные индейцы числом никак не менее сорока. Увидев их, находившиеся внизу женщины стали им что-то кричать.
– Дон Родриго, - воскликнул Гутьеррес, - скажите им скорее, что мы пришли вернуть женщин и выразить свое почтение их правителю!
Эсковедо громко произнес приветствие на языке таино, однако индианки, заголосившие при виде воинов, заглушили его слова.
– Кажется, мы попали в неприятную ситуацию, - шепнул эскривано стоящему рядом с ним Мануэлю.
– Скажите людям, но тихо, чтобы они были готовы к бою.
Мануэль начал было обходить колонистов, чтобы передать им слова, но тут сверху раздался окрик.
– Дон Мануэль, стойте на месте!
– встревоженно произнес Эсковедо.
– Индейцы говорят, что если мы не прекратим двигаться, они будут стрелять.
Действительно, многие воины на вершине холма приготовили луки и стрелы. Все они были хорошо сложены. Мышцы на руках и ногах были туго перевиты жгутами, отчего казались выпуклыми и упругими. Тела их были покрыты татуировкой. Выглядели эти "гвардейцы" куда более устрашающе, чем жители деревень.
На холме, расположенном впереди от колонистов, появился грузный высокий мужчина с золотым диском касика на груди.
– Каонабо...
– пробежал по рядам индианок благоговейный вздох, и они наконец умолкли.
Последовала тяжелая пауза, во время которой ни одна из сторон не издала ни звука и можно было отчетливо слышать трели птиц, стрекот насекомых и журчание ручья. Каонабо поднял руку и произнес что-то грозным голосом.
– Вы пришли на нашу землю и отняли женщин у наших людей, - перевел Эсковедо.
– Этими действиями вы оскорбили богов. Чтобы умилостивить их, вам придется отдать свои жизни, - воспользовавшись возможностью говорить, переводчик, не меняя интонации, добавил от себя: - Сеньоры, готовьтесь выхватить пистолеты.
– Люди, которые так поступили, уже наказаны, - ответил на речь Каонабо Педро Гутьеррес.
– Мы пришли сюда, чтобы вернуть ваших женщин, извиниться и вручить правителю княжества Магуана наши дары.
Одна из женщин что-то выкрикнула.
– Она утверждает, что белые люди, забирая ее из деревни, убили ее мужа, который пытался этому помешать!
– в ужасе сообщил Эсковедо.
– Неужели это правда?!
– воскликнул пораженный Гутьеррес, обращаясь к своим людям.
Никому из присутствующих не был известен ответ на его вопрос.
– Мы этого не знали!
– крикнул Гутьеррес, обращаясь к Каонабо.
– Когда вернемся в крепость, обязательно найдем того, кто это сделал, и он будет казнен!
Эсковедо громко перевел эти слова.
Выслушав с каменным лицом, касик потребовал, чтобы пришельцы немедленно отпустили женщин.
Лейтенант показал жестом, что индианки свободны. Те недоверчиво глядели на кастильцев, не зная, как себя вести. Эсковедо сказал им что-то на таино. Женщины потянулись в направлении холма, когда Педро из Талаверы вдруг закричал:
– Этого нельзя допустить! Индейцы сейчас не стреляют только потому, что у нас в руках их женщины! Когда женщины поднимутся на холм, нас уже ничто не защитит!
Оставаться внизу, на виду у нескольких десятков воинов, готовых выпустить град стрел, действительно было крайне неуютно, и, тем не менее, Гутьеррес, повысив голос, решительно произнес:
– Педро, стой на месте, иначе в нас начнут стрелять!
Парень, не слушая его, с побелевшими от ужаса глазами бросился к толпе женщин.
– Назад!
– рявкнул лейтенант и ринулся за Педро, чтобы остановить его, но, сраженный оперенной стрелой, взревел от боли и упал.
– Пистолеты!
– голос Эсковедо тут же заглушили гикающий с горловым клекотом боевой клич индейских воинов и крики женщин.
Педро ошибся: индианки не стали для него прикрытием. Они с яростью набросились на несчастного парня из Талаверы, обступив со всех сторон и свалив на землю. Мануэль еще слышал вопли Педро, когда его самого случайно прикрыло от летящей стрелы крупное тело ирландца, пронзенного копьем навылет.
Мануэль рванулся резко в сторону, успев спрятаться за валуном. Перезарядив пистолет, он стал искать глазами Каонабо, но того на холме уже не было видно. Между тем его разрисованные татуировкой воины начали спускаться вниз.
Краем глаза Мануэль увидел, как высокая девушка, которая так нравилась Педро, подняв обеими руками большой камень, с силой обрушила его на голову пленника. Издав короткий вскрик, Педро умолк. Женщины побежали вверх по холму, оставив на траве его труп с размозженной головой.