Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Теперь Адхам хотел, чтобы кто-нибудь из молодого поколения его семьи тоже принял участие в Бузкаши и выиграл. Он хотел вручить новую награду Аъзама, но его сыновья отказывались от участия в состязании. Потому Адхаму оставалось надеяться на племянников, но и этот летает в облаках.
К счастью, Адхам догадался почему Азим витает в облаках и почему просил взять его с собой во дворец. Если своих сыновей он не смог убедить, то убедить влюблённого племянника будет проще простого.
Адхам задумался и начал подбирать слова. Он гадал, когда Азим успел влюбиться в султанзаде и где? Впрочем, это не важно. Он понял, что надо делать.
— Состязание придёт смотреть и сама султанзаде Зилола, — он с намёком посмотрел на племянника.
Сработало! Азим задумался.
— «Она будет там? — повторил про себя Азим. — Это шанс впечатлить её. Победитель по обычаю проведёт ужин за дастарханом султана с его гостями. Зилола точно тоже будет там. Это шанс поговорить с ней и познакомиться. Но что это ему даст? Он ведь простолюдин. А если не выиграю? Хм? Наверное, не всё сразу. Пусть это состязание станет первым шагом к решению дилеммы».
На лице Азима прорезалась улыбка созревшего плана.
— Хорошо, дядя. Пожалуй, я приму участие.
«На словах язык длинный, на деле он короткий».
Ардвисура
Расим со скрытым недовольством ощущал, как под плотным шёлковым кафтаном цвета красного каштана с вышитыми зелёными растительными узорами на плечах и по бокам, тянущихся к подолу, его тело издаёт жар. Этот жар поднимал запах его тела и выводил сквозь не застёгнутый воротник. Благо, этим утром он принял ванну с яблочным мылом, и сейчас его запах был терпимым. Но ещё час бесполезной болтовни этих пустоголовых визирей, и он точно начнёт смердеть гнилыми яблоками.
«Уж лучше вдыхать свой пот, чем терпеть это тошнотворное благоухание масла, которым придворные слуги опрыскивают дрова».
В двух очагах огонь горел, не переставая — слуги часто добавляли в огонь обработанные маслом дрова. В самый разгар лета в аудиенц-зале не так жарко, как сейчас. Расим не хотел разжигать огонь, но трое визирей и один местный богач настояли на обратном. Расим уступил им лишь потому, что хотел угодить им. Теперь он расплачивался за это. Благо, они засели не в тронном зале, которые в три раза меньше аудиенц-зала, вот была бы парилка.
После одного часа обсуждений Расим предложил пересесть ближе к дверям аванзала, но там, видите ли, этим пузатым дуракам будет холодно.
«На улице сияет солнце и цветут деревья, а им огонь подавай в очаге».
Расим сидел в трёх шагах от возвышения алькова на синей бархатной курпаче с серебристым отливом. В пяти шагах от него, лицом друг к другу, на хлопковых курпачах с богатым цветочным узором сидели визири, чиновники и богачи Расулабада. Расим пригласил эту знать за три часа до полудня, чтобы обсудить государственные дела. Также он хотел присмотреться к ним, получше изучить и понять, кому можно доверять, кого можно склонить к себе, и от кого следует деликатно избавиться. На новом посту ему нужны соратники, чтобы скорее прийти к заветной цели. Однако по исходу двух часов никто не внушал доверия.
Расим задавал вопросы, сообщал о существующих проблемах государства и молча наблюдал, как они обсуждают. Дав им тему разговора, он вглядывался в каждого, изучая их поведение, манеру речи и корысть, скрытую в их глазах.
Среди тридцати лоботрясов безмятежно вёл себя Орзу, визирь внутренних дел. Он был собранным, серьёзным и ни разу не превысил свой голос во время споров. Он вёл себя хладнокровно с предпринимателями и с недоверием смотрел на некоторых чиновников, а на премьер-министра Орзу подглядывал с подозрением. Это беспокоило Расима.
«За время заседания этот визирь ни разу не развёл брови. Видимо, государственные дела обвалились на его плечи тяжёлым грузом. Видимо, бесплодное разглагольствование отвлекает его от насущных проблем, о которых ни разу не упомянул. Может, его отправить на покой?» — думал Расим, пристально следя за Орзу.
— Скажите, господин Орзу, как обстоят дела в нашей армии? Готовы ли солдаты к битвам? — заговорил Расим, прервав оживлённый спор трёх предпринимателей и двух визирей о пошлине ахорунских торговцев.
Неожиданный вопрос премьер-министра удивил всех. Расим слегка наклонил голову набок, изучая их реакцию, особенно Орзу.
— Господин премьер-министр? — визирь внутренних дел в недоумении посмотрел на Расима. — Вы знаете чего-то, чего не знаю я? — Орзу с подозрением насупил взгляд.
На лице Расима проявилась лёгкая усмешка.
— «Я знаю столько, сколь ты, вонючий осёл, за две жизни не познаешь», — съязвил про себя Расим.
— Наши воины должны всегда быть готовы ко всему, — вслух сказал Расим.
Расиму был не по нраву пристальный взгляд Орзу, и он перевёл взгляд на Акмала. Главный писарь сидел справа от него в семи шагах за низким столом и записывал протоколы заседания.
— В случае чего неожиданного, — добавил Расим, глядя, как старый писарь управляется радужным фазаньим пером.
— Что вы имеете в виду под «неожиданностями»? Я должен знать! — потребовал Орзу и его тон был суровым.
Никто из визирей не смел обращаться к премьер-министру таким тоном, несмотря на то что он пока не вступил на эту должность и даже когда он был послом падишаха в Ангуране.
Расим тяжело моргнул и взглянул из-под бровей на Орзу, не поворачивая к нему головы. Расим тихо выдохнул свой гнев и повернулся к знати. На этот раз он спокойно посмотрел на Орзу и обратился ко всем.
— Расул Первый отложил строительство дворца и возвёл стену вокруг города. Расул Второй и Расул Третий перестроили и укрепили эту стену. Все они сделали это в ожидании войны…
— Которой никогда не было, — возразил Орзу и его поддержали остальные лоботрясы.
— Предчувствие, — заявил Расим. — Расулы обосновали строительство стены предчувствием войны… И у меня появилось такое предчувствие, — обведя всех взглядом, солгал Расим, отчего заставил Орзу ухмыльнуться. — Я надеюсь, — притягательным голосом добавил Расим, хотя его голос был не таким звучным, как у визиря внутренних дел или того самого Фозила, — что Зебистан и впредь не познает войны. Однако мы должны быть готовы, — заключил он, а про себя добавил: