Свет в окошке для одинокой кошки
Шрифт:
— Ради тебя я готов на эксперименты, — ответил он.
— Не нужно.
— А если бы я развёлся с женой, то ты бы осталась? — спросил он.
— Нет. Ты этого не сделаешь.
— Посмотрим, — пожал плечами Мирон.
— Давай без этого, — Стася подняла руку, останавливая его.
— Знаешь, что мы с тобой сделаем? — он сел на кровать и принялся зашнуровывать ботинок. — Ты недельку отдохнёшь. Подумаешь. Все взвесишь. В понедельник мы с тобой встретимся и сходим в ресторан, — Мирон достал кошелёк. Вынул три пятитысячные купюры и положил их на кровать. — Купи себе чего-нибудь. И не злись, Стася. Мы ведь знаем, чем все закончится.
Он
На улице шёл мокрый снег, то и дело переходящий в дождь. Стася шла быстрым шагом в сторону метро. Домой ехать не хотелось. Она минуту посмотрела на карту метрополитена. Сейчас хотелось поехать к маме. Пожаловаться ей. Рассказать, что она совершила ошибку. Мама всегда даст хороший совет. Напоет чаем и скажет, что все наладится. Домой. Сегодня она поедет не на съёмную квартиру, а домой. Туда, где окна не закрывают, ожидая возвращения вылетевших птенцов из гнёзд. Потому что птенцы, хоть и считают себя взрослыми, но возвращаются назад, когда теряют способность летать. Возвращаются, чтоб обсушить крылья и полететь дальше… Стася себя чувствовала таким птенцом, который не мог больше взлететь. Нужно было передохнуть и подумать, что делать дальше.
— Ты совсем промокла, — с тревогой сказала мама.
— Ничего страшного. Не стала ждать автобуса. Пешком шла, — снимая мокрое пальто, ответила Стася.
— Это же пять остановок!
— Зато было время подумать, — слабо улыбнулась Стася.
— Иди переодевайся, а я пока ботинки поставлю сушиться, — сказала мама.
Стася зашла в комнату. Её вещи лежали все там же. Мама хранила их для таких случаев, когда блудная дочь возвращалась домой. После института, Стася заявила, что станет жить отдельно. Вначале снимала комнату, потом небольшую квартиру на окраине. Самостоятельная, взрослая. Такой она всегда себя считала. Мама же в ней видела ребёнка. Она старалась контролировать каждый её шаг, что напрягало Стасю. Чтоб не ссориться с мамой, Стася и съехала.
Расспросов не было. Горячий ужин, ароматный чай. Дождь за окном. Мама, которая рассказывала какие-то сплетни с работы. Она ждала, когда Стася сама начнёт разговор, но дочь молчала.
— Что случилось? — наконец, спросила она.
— Я кажется глупость совершила, — едва сдерживая слезы, ответила Стася.
— Поправимую? — спросила мама.
— Я рассталась с одним человеком. Очень плохо сейчас. Не нужно было с ним начинать встречаться. Это было ошибкой.
— Если бы мы знали, где соломку подстелить, то не расшибались при падении, — заметила мама. Лидия Евгеньевна хотя и делал вид, что все нормально, но видела, как плохо Стаси. Она пришла раздавленной,
— Ты мне раньше о нём не говорила, — сказала Лидия Евгеньевна.
— Там и говорить было нечего. Все быстро завертелось. Помнишь, ты на юг ездила, а меня в то время пригласили на одну выставку. Там я и встретила Мирона. Красивый мужчина. Ему тридцать семь. Видный. На актёра похож. При деньгах. У меня словно все перед глазами поплыло, когда я его увидела. Он не говорил, что женат. Ничего не говорил. Просто встречались. А потом я узнала, что у него жена и сын. Если бы раньше узнала, то не стала бы встречаться. Начинать отношения. Потом все закрутило. Я несколько раз хотела его бросить, а не получается. Правда я дура? — Стася посмотрела на маму. В глазах слезы.
— Ты не дура. Любовь не выбирает кто нам покоряет сердце. Я когда твоего отца встретила так же голову потеряла. Так что, я тебя понимаю. Как будто заклинило меня на этом человеке.
— А он?
— А что он? Для него все это была игра. Очередная галочка в списке побед.
— Ты говорила, что он погиб.
— Так и есть. Погиб. Машина сбила. Но мы к тому времени уже давно расстались. Ты у меня на руках была.
— Мне казалось, что все было иначе. По твоим рассказам вы любили друг друга.
— Я да. Я до сих пор его люблю, хотя понимаю, что он… Ладно, не будем об этом. Недаром говорят, что о мёртвых или что-то хорошее или ничего. Поэтому не будем, — устало сказала Лидия Евгеньевна. — К чему я это говорю, тебе не надо зацикливаться на этих отношениях. Жизнь не закончилась. У тебя ещё все впереди.
— Это похоже как на наркоманию. Какая-то ненормальная зависимость от человека. Я уже несколько раз срывалась. Знаю, что эти отношения путь в никуда. Он не будет бросать семью, да и я не хочу быть причиной раздора. Самое противное, что Мирон понимает мою слабость и начинает ей пользоваться.
— Ещё и подлец? — спросила Лидия Евгеньевна. Её голос звучал спокойно, хотя в душе все кипело. Несправедливо поступила судьба, решив, что дочь должна повторить её судьбу.
— Не знаю. Хотя есть в нём такое… Что-то порочное. Он говорит, что его жизнь таким сделала. Иначе не смог бы пробиться. Но Мирон мало о себе рассказывает. Не пускает в свою жизнь. Играется со мной как с собачкой, а я ведусь, потому что не могу ничего с этим поделать. Ты знаешь, что если я поставила цель, то меня не остановить, а тут я хочу все прервать, но не хватает силы духа. Сегодня сказала, что все кончено, а теперь готова позвонить, чтоб забрать свои слова назад.
— Этим нужно переболеть. Через какое-то время станет лучше, — сказала мама. Сатся только вздохнула. — Может ты у меня поживёшь какое-то время? Как раньше. Вдвоём легче любую беду переживать. Обещаю, что не буду донимать тебя заботой.
— Не знаю. Наверное… Так лучше будет. Если сейчас домой вернусь, то совсем плохо станет. Сорвусь.
— Стася, ты правильно все сделала, — Лидия Евгеньевна положила свою руку поверх её. — С этим человеком у тебя не будет будущего. Когда отношения начинаются с обмана, то ни к чему хорошему они не приведут.