Свет в полумраке
Шрифт:
– Конечно, нет! Никаких голосов я не слышу. – «Я слышу ощущения и эмоции, но вряд ли это объяснение понравится тебе больше и будет понятнее». – Думаю, Венеции Макалистер просто очень хотелось верить, что я могу чувствовать нечто особенное, когда вхожу в комнату.
– Почему ты так думаешь?
– Однажды во время приема я заметила на ее столе какие-то бумаги. Там было письмо от шефа полиции городка, который находится неподалеку от «Кэндл-Лейк-Мэнор». В письме он благодарил ее за консультацию во время недавнего расследования дела об убийстве. А еще там было
– Интересно, какие такие консультации она давала?
– Макалистер заметила, что я заглядываю в письмо, и объяснила, что иногда она составляет психологические портреты по просьбам местных полицейских отделений.
– Черт побери, значит, она рассудила, что если ты действительно слышишь голоса стен, то можешь быть ей полезна?
– Думаю, она понимала, что никаких голосов я не слышу. – Зоя заговорила медленнее, старательно подбирая слова. – Но с чисто профессиональной точки зрения ее интересует биологическая основа человеческой интуиции. Она даже написала несколько статей на эту тему. Думаю, она всерьез задумывалась, не обладаю ли я необычайно обостренной интуицией, которая могла бы быть полезна при обследовании мест преступлений. Это, конечно, ерунда, но она действительно что-то такое предполагала.
– Думаешь, она рассчитывала использовать тебя в качестве ассистентки?
– Не исключено. Но возможно, ее интерес был чисто академическим. Наверняка я знаю только одно: она постоянно ставила надо мной опыты. Макалистер часто просила меня записывать мои ощущения после посещения той или иной комнаты. Кроме того, она экспериментировала и с медикаментами, ей было любопытно, не могут ли какие-то препараты усилить мою чувствительность.
– Судя по всему, ей следует быть не главным врачом психиатрической клиники, а ее пациенткой.
– Я только делала вид, что глотаю таблетки. «Почти всегда».
Но были пара случаев, когда порошки подмешали в еду. Даже сейчас при воспоминании об этом Зоя холодела от ужаса. Однажды она очнулась в кричащей комнате и увидела рядом с собой Макалистер. Та жаждала получить полный отчет о ее ощущениях. Зоя постаралась не думать об этом. Она заметила, что Итан смотрит на нее так пристально, что это тревожило. Она попыталась разрядить обстановку:
– В чем дело? Беспокоишься, не угораздило ли тебя жениться на сумасшедшей?
– Нет. Просто мне пришло в голову, что Йен Харпер и Форрест Клиленд могли быть не единственными, кому было очень выгодно держать тебя в «Кэндл-Лейк-Мэнор».
По спине Зои пробежал холодок.
— Возможно, ты и прав. Но сейчас это уже не важно.
— Да. – Итан наклонился и почти коснулся ее губ. – Сейчас это не важно.
Глава 25
В тот же день в начале четвертого они вернулись в Уисперинг-Спрингз. Итан, не заезжая домой, сразу поехал в мотель где остановился Леон Грейди: его встревожил телефонный разговор со Стэггом. Когда Итан позвонил из самолета Стэгг доложил, что все спокойно, но Грейди до сих пор не выписался из «Санрайз свите», где зарегистрировался под чужим именем.
Итану это показалось странным. Он знал людей такой породы, как Грейди; шантажист должен был давно исчезнуть из города, поняв, что здесь ему ничего не светит.
Зоя, сидевшая рядом с ним в автомобиле, была заметно напряжена.
– Я ему объяснил, что он от меня ничего не получит мне трудно поверить, что ему хватило наглости остаться. Как ты думаешь, у него ее еще какой-нибудь план? Что-нибудь, связанное с Аркадией?
– Стэгг говорит, что Грейди не пытался связаться с Аркадией, так что, похоже, он и не подозревает, что она живет в Уисперинг-Спрингз.
Итан въехал на автостоянку перед мотелем.
– Может, Грейди решил подождать, чтобы убедиться, что мы действительно поженимся?
– Не думаю, что после нашего разговора у него остались какие-то сомнения на этот счет. – Итан заглушил двигатель. – Но если все-таки остались, наше новенькое свидетельство о браке их тут же развеет.
Зоя отстегнула ремень безопасности.
– Знаешь, я даже рада, что он остался. Мне хочется ветретиться с этим жалким червяком лицом к лицу. Я уже знаю что ему скажу.
– Может быть, лучше мне одному заняться этим делом?
Но Итан опоздал со своим предложением, Зоя уже вышла из машины, и ему оставалось только смириться. Он тоже вышел и нагнал ее уже на лестнице. Они поднялись на второй этаж и направились к двери двести десятого номера. Из соседнего, двести восьмого, донеслись приглушенные звуки: по телевизору шел рекламный ролик. Зоя шла впереди, она оглянулась и спросила:
– Ты сказал, у него двести десятый номер?
– Да.
На ручке двери двести десятого висела табличка «Не беспокоить».
– Похоже, он не в настроении принимать гостей, – заметил Итан.
– Значит, ему не повезло.
Зоя остановилась у двери и решительно постучала. Ее неуемное стремление помериться силами с Грейди показалось бы Итану забавным, не будь у него неприятного предчувствия, что во всей этой ситуации что-то не так.
На стук в дверь никто не ответил. В комнате стояла полнейшая тишина.
– Наверное, Грейди в ресторане, наедает щеки, – предположила Зоя.
В коридоре появилась горничная. Она со скучающим видом катила перед собой громыхающую тележку с уборочным инвентарем.
– Извините, вы еще не убирали этот номер? – спросила Зоя.
– Нет, у него же на двери висит табличка, – недовольно пробурчала горничная. – Мне все равно, пусть он хоть вовсе не откроет дверь. Живет здесь целую неделю, а еще ни разу не дал мне чаевых! А за номер, между прочим, заплатил вперед и наличными. Сомневаюсь, что когда этот тип будет съезжать, то оставит хотя бы доллар.
– Мы бы хотели заглянуть в номер, – сказал Итан.
Горничная возразила:
– Нельзя. Номер снят, на двери табличка «Не беспокоить». Сами знаете: пока эта табличка висит – внутрь заходить запрещается. Нет, нельзя, только управляющий может зайти.