Свет во мраке
Шрифт:
До быстро наступившего вечера мы сумели преодолеть еще полторы лиги, после чего Рикар скомандовал остановку на ночлег. Остановившиеся гномы рода Медерубов упали вслед за последними отзвуками зычного рыка здоровяка. Упали тихо, лишь прошелестел по сосновым веткам многоголосый стонущий вздох несущий в себе боль и облегчение. Стоять осталось семеро коротышек — тяжело опираясь на дорожные посохи и рукояти оружия, накренившись, понурив головы, тяжко дыша с присвистом, с лиц срывались капли пота… но они остались стоять на широко расставленных ногах! Остальные же, лежа на земле, сквозь сгущающиеся сумерки смотрели на устоявших после похода сородичей с глубоким уважением и завистью одновременно.
В этот самый миг я поверил — у них получится. Может не у всех, но у большей части обязательно получится втянуться в суровый образ военной походной жизни.
Всю необходимую работу по подготовке к ночевке и приготовлению пищи вновь делали мои люди. Но при этом Рикар не забыл громогласно упомянуть, что все это делается в долг, при условии, что однажды настанет их очередь отдыхать, тогда новые братья по оружию позаботятся обо всех работах. Великан так и сказал — новые братья по оружию. Ох, не зря мне кажется, что Рикару крайне близка эта роль сурового, но справедливого командира привыкшего «пестовать» молодежь.
Гномам позволили заснуть только после того как поедят горячей сытной похлебки и вдоволь напьются травяного отвара. Кстати, сушеные грибы выращенные у нашего подземного озера Медерубам пришлись по вкусу, съелось все с жадным чавканьем, с гортанными возгласами радости — видать все коротышки без исключения обожали грибы. Не удивительно — подземные грибные плантации составляли существенную часть их рациона, это то же самое, что пшеничные поля для людей.
Утром, на целый час позже обычного, уже при солнечном свете, злобно ревущий Рикар разбудил сонных гномов отнюдь не деликатным образом, без лишних церемоний и мягкостей. И здесь оправдались наши предположения — у гномов буквально не сгибались ноющие ноги, либо же наоборот не разгибались. С верхней частью тел было чуть получше, но все что ниже пупка напоминало безвольный сгусток боли. Коротышки стоически терпели, в их суровых профилях читалось напряжение и решительность. Те семеро кто остался вчера стоять и пытался помогать моим людям в хлопотах, проявили себя и сейчас, первыми встав на ноги, начав поднимать остальных. Рикар и Литас проявили себя самым безжалостным образом, устроив гномам настоящую пытку путем разминаний, растягиваний, скручиваний, постукиваний и даже щипаний. Лени и другие усердно помогали в сем неблагодарном деле.
Первый раз услышал гномье взвизгивание — кто-то на удивление тонким голоском испустил короткий визг, но кто именно, разглядеть не удалось, хотя любопытство снедало не только меня и искали мы все.
На все ушел еще один час и вскоре мы вновь выдвинулись в дорогу нестройной колонной, вновь шагая по ухоженной песчаной дороге. Снова впереди рысили зоркие разведчики, тыл замыкали опытные воины, идущий рядом с гномами Рикар что-то успокаивающе ворчал, что-то подсказывал. Медленно, но верно Медерубы размяли ноги, разогрели воющие мышцы и зашагали куда более уверенно и быстро. Отлично… Пока что все идет по плану. Мы вновь двигаемся вслед за Тарисом Некромантом и на этот раз нас почти на три десятка больше.
По пути я то и дело поглядывал в сторону далекой-далекой Подковы — оттуда должен прибыть пернатый вестник с посланием из поселения. Моя душа разорвана на две части… нет, даже на три части, если учесть идущий к подкове отряд из хромающих калек и стариков…
Скорей бы дождаться успокаивающего письма…
Отступление первое.
Оно жрало…
Жрало ненасытно, со слышимым лишь Тарису чавканьем, хрюканьем, жадным потусторонним воем. Оно пыталось насытиться, но никак не могло наполнить туманный желудок… Невозможно наполнить бездонную пропасть, так же как невозможно заполнить адское пекло душами грешников — там всегда найдется еще немного места.
Внешне восставший принц выглядел спокойным и уверенным, властным и решительным. Но в его черной выгоревшей душе тускло тлел огонек страха. Явившаяся по его зову тварь пришла не из-за страха, не из-за преклонения, не из-за желания помочь. Нет. Обитатель граничных пределов соизволил прийти, прельстившись сладкими обещаниями. Сто раз по сто жизней было обещано ему в награду за присоединение к грядущей битве. Жизней ярких, сильных, сытных, вкусных — вот что пообещал Тарис в обмен на помощь.
Но за прошедшие дни он не сумел сдержать слово. Лишь жалкие крохи из обещанного изобилия упали на пиршественный стол вечно голодной твари. И это ее не обрадовало. Связывающие их нити договоренностей трещали и лопались одна за другой. Если промедлить еще немного — случится неизбежное. Туманное чудище выйдет из повиновения и начнет собирать обильную жатву, не разбирая где союзник, а где враг.
Сумеет ли он совладать с обезумевшей от голода тварью?
Быть может.
Но только если приготовится загодя. Но как понять по клубящемуся туману его намерения? Силу его голода? Жар его ярости? Лишь хриплые нетерпеливые стоны доносились из сердцевины нутра туманного ужаса. Не угадаешь, когда оно решит нанести смертельный удар…
— Выслать два дозорных отряда — подтащив к себе трясущегося от ужаса седого шурда, велел Тарис Некромант — Пусть ищут добычу! Двуногую добычу! Пусть ищут людей, гоблинов, гномов. Ему нужна пища и он не может больше ждать.
— Да, о Великий, да о Ужасный! Будет исполнено!
— Если к вечеру отряды вернутся без хороших новостей — они сами станут кормом — добавил принц.
— Мудрая мысль, Повелитель.
— Убирайся. Риз!
— Да, Повелитель? — вечно насмешливый и вечно жестокий полководец отшагнул от ствола толстой сосны, коротко поклонился — Велишь осмотреться с высоты?
— Исполняй — коротко кивнул Тарис, ничуть не удивляясь прозорливости полководца — И не забудь принести ЕМУ пару подарков. Живых подарков. Нам нужна его доброта и послушание.
— Господин… — на принца поднялись проницательные глаза со зрачками словно бы скрытыми клубящейся странной дымкой — Не следует шагать рядом с т а к и м союзником. Пусть движется в арьергарде следом за осадными машинами. Если вдруг наш новый друг решит показать характер, это даст нам время, прежде чем он доберется до основных сил.
— Он боле не прислушивается к моим словам — взор Тариса с предостережением скользнул по лицу Риза Мертвящего, голос принца стал гораздо тише — Вот уже как два дня он лишь задает одни и те же вопросы: Еда? Еда? Еда? Еда? Но не дай себя одурачить, Риз. При всей немногословности и животной жадности к еде, он очень умен. Ему больше пяти тысяч лет, как говорят древние записи. Но и это лишь время, когда ЕГО увидели впервые. Тогда он явился вместе со стеной тумана надвинувшейся на большой и хорошо защищенный город. Жалкие горстки уцелевших и поведали о страшной участи горожан, о безмолвном сгустке плотного клубящегося тумана сдирающем плоть со всего живого и дробящего кости в мелкое крошево… Будь осторожен, Риз. Не вздумай принять его за жадную до крови безмозглую тварь. Иначе в предсмертный миг ты пожалеешь об этом.
— Кто знает, Повелитель — бледно усмехнулся Риз — Когда я умирал в последний раз, то с нетерпением ждал конца сотрясающей меня агонии — я весь пылал желанием и надеждой поскорее встретиться с убитыми мною малышами, дабы вновь насладиться их криками.
— И как? Встретился?
— Того не ведаю… Ибо не помню почти ничего.
— Счастливчик — Тарис злобно ощерился, бледная кожа на его щеке беззвучно лопнула, из раны вытекла густая черная жидкость — А я помню все! Каждый век, год, неделю, день, час! До сих пор слышу завывание ветра над головой, чую смрад моих гниющих заживо пальцев на ногах и руках, слышу отзвуки кашля и хрипов при попытке избавиться от застрявших в моей глотке выпавших зубов и ошметков десен. Я помню все! И как последний насмешливый аккорд я отчетливо помню отзвуки голоса явившегося ко мне живого ключа, что лишь посмеялся надо мной, но так и не открыл замок…