Свет во мраке
Шрифт:
Это наша вторая попытка заставить гномов познать вкус вражеской крови — не в буквальном смысле, само собой.
Как заявил Рикар — пущай обагрят руки по локоть и щедро умоются кровушкой. Такой мол обряд если не посвящения, что проверки на прочность и решимость. Нам ведь от Медерубов в бою придется зависеть, может наши спину они прикрывать останутся. А если у них сила только на словах, а не на деле? А если разбегутся?
Вот и проверяли по пути гномов, в то же время, обучая их хоть каким-то премудростям боя.
Желание Рикара сбылось — гномы и руки
Семь свинок разных размеров, в конце концов, отмучились и сдохли, успев перед этим поранить тринадцать коротышек! Большей частью ранения пришлись на ноги, но двоим откусили по несколько пальцев на руках, другому отхватили ухо! Еще двое получили раны от сородичей — при излишне ретивом замахе приголубили стоящих позади товарищей обухом топора и концом пехотного меча. Поохотились, чтоб их… Тикса ходил красный от стыда за Подгорный народ и держался за голову — он сунулся было помочь и его так толкнули в запале, что он ткнулся макушкой в сучковатое дерево. Умылся и Тикса кровью… Эти Медерубы те еще хищники злобные…
Результат — первая боевая стычка завершилась ужасно, но гномы многое уяснили, многое пережили, почувствовали каково это. На ужин была свинина. Не бросать же мясо, благо отбивать для мягкости не понадобилось — все проделали еще при жизни несчастных свинок. Мясо оказалось вкусным, сочным, победным. На именно такой трапезе настоял Рикар — гномы Медерубы сами освежевали туши под неусыпным надзором здоровяка, разрезали на куски, пожарили, сварили, съели. Первая в их жизни пища полученная не как подачка за рабскую работу, а добытая самостоятельно, с кровью и болью. Такое они не забудут никогда. Вкус и запах горячего мяса и обжигающего сока никогда не ослабнет в их памяти.
Сегодня же нам «подвернулся» малый отряд аж из семи шурдов и двух гоблинов. Разведчики высмотрели их загодя, тихонько мне сообщили, и мы быстро придумали план, сумевший продержаться не больше минуты от своего начала, а потом рухнувший и рассыпавшийся.
Проклятье. Как смотрю на неумелую схватку, так мне нехорошо становится…
Перед тем как «натравить» Медерубов на шурдов, Литас, Рикар и пара воинов провернули небольшое действо по молниеносному захвату обоих гоблинов и двух шурдов что поважнее и поцелее с виду. Все проделали быстро, после чего пугнули завывших врагов, погнав сквозь заросли в сторону основного отряда. Сами успели их обогнать верхами, загодя прибыв к началу боя.
И нам удалось «насладиться» крайне неслаженной атакой на жидкие силы трусливого противника, сумевшего все же огрызнуться перед смертью. Основную часть битвы я не увидел из-за спин сгрудившихся Медерубов, толком ничего не услышал из-за их же криков. Но Тикса вон он — держится за нос, что-то злобно орет, по подбородку стекает кровь. Опять досталось непоседе — а ведь он подбежал, когда все уже закончилось.
— Самое малое шестеро раненых — скорбно вздохнул Рикар.
— Семеро — поправил его Литас столь же печальным голосом.
— Да вы шутите! — в бессильной злобе зарычал я — У них же доспехи! Шурдов было пять и они едва не померли при одном только виде несущейся на них толпы! И при этом семерым нашим пустили кровь? Ох…! Помогите раненым. Объявляйте стоянку!
— Дгуг Ковис, Дгуг Ковис — пробубнил подошедший Тикса, глядя на меня с крайне несчастным видом и по-прежнему не отпуская разбитый нос.
— Чего?
— Медевубы вплавивают — шувдов тозе кушать надо?
— Этих кушать не надо — с трудом разобрался я в гнусавых словах коротышки и дал успокаивающий ответ.
— Надо-надо! — громко загундосил мстительный Тикса, обращаясь к столпившимся сородичам — Вироко! Вироко!
— Не надо! — рыкнул я, раздраженно сдирая шлем — Разбиваем лагерь! Тикса, уйми кровь из носа, утри слезы обиды и ступай за хворостом! Но не один! Лени! Пойдешь с Тиксой!
— Да, господин!
— Литас, куда засунули пленников? Пойду душу отведу, пообщаюсь с ними.
— За теми кустами, господин. Связаны. С ними двое наших.
— Отлично — кивнул я, шагая к зарослям. Следом за мной отправились ниргалы, не пожелавшие оставить меня в одиночестве.
Плененные шурды и гоблины лежали смирно. Во рты заткнуты кляпы вырезанные из одежды, колени и локти туго перехвачены ремнями. Поодаль лежат поясные сумки, мешки, оружие. Сразу можно охватить взглядом всю картину. Мои воины постарались, приготовили все для меня. А вон и два охранника, начавших присматривать за пленниками после завершения горе схватки.
По искаженным лицам обычных пещерных гоблинов сразу становилось ясно — эти расскажут все что знают и все что смогут придумать. Сделают что угодно ради сохранения жизни. В неистовой жажде жизни обвинить их не могу, равно как и в прислуживании уродливым собратьям.
Шурды… мерзкие лица глядят на меня со страхом, но мелькает и слабый оттенок ненависти в глазах. Они до чертиков испуганы, но многовековая ненависть к людям никуда не могла исчезнуть, ее невозможно скрыть. Но все же главным чувством у всей четверки пленников был страх.
— Они не разведчики — подытожил я, оглядев чересчур разную одежду врагов, выложенные из сумок пожитки, продовольствие, тяжелый кособокий котелок, развязанный мешочек с непонятным зерном.
— Да, господин — подтвердил мое предположение один из воинов, тот, что постарше и шире в плечах — В разведку вяленое мясо берут, да краюху хлеба. А не крупу и котелок.