Свет во тьме

Эшли Аманда

Его руки, проникнув под складки ткани, почувствовали кожу нежнее атласа. В следующий момент ее пеньюар упал на пол, и почти тут же рядом с ним оказалась его одежда. Теперь она была нагая с головы до пят. И она вся была его. Ему оставалось лишь взять ее.

Он ласкал ее дрожащими от страсти руками, голос его звучал неровно. Наконец, когда все его тело было охвачено огнем желания и он уже был близок к тому, чтобы взять ее, Габриель вдруг услышал слабый стон боли.

Прижавшись к ней, он похолодел

от страха, внезапно осознав, что его нечистый голод прорвался наружу, что его поцелуи не были больше нежными и что его клыки чуть не прокусили нежную кожу на ее горле.

Не понимая, насколько близка опасность, она прогнулась под ним, ища наслаждения, которого хотело ее возбужденное тело.

Простонав, он отстранился и сел к ней спиной.

— Габриель?

Ее голос был тихим и неровным, полным смущения.

— Прости меня, — хрипло произнес он. — Я не хотел…

— Габриель… — Она коснулась рукой его спины, и все в нем откликнулось на это прикосновение. — Я хочу тебя.

— Нет, Сара, — сказал он. — Больше ничего не будет.

— Я не понимаю.

— Пожалуйста, позволь мне уйти. — В голосе его слышались мольба и страх, он хотел, чтобы она очнулась от любовного наваждения, потому что сам он еле сдерживался. Ее нежный голос, ее прикосновения сводили его с ума.

— Нет.

— Это для твоего же блага.

— Не правда! — Сконфуженная, чувствуя себя отвергнутой, Сара села, обхватив руками грудь. — Лучше бы я никогда не покидала Англию! — воскликнула она, запрокидывая голову и заливаясь слезами. — Лучше бы я оставалась прикованной к своему мерзкому креслу, потому что тогда ты любил меня. Я знаю, что любил.

Габриель закрыл глаза, и его руки все сильнее сжимались в кулаки, по мере того как ею овладевало отчаяние. «Я ни за что не должен был приходить сюда, — думал он, — не должен был снова видеть ее». Он не желал быть причиной ее боли, напротив, он хотел, чтобы ей всегда было легко и хорошо.

И ведь он мог бы стереть воспоминания о себе из ее сознания. Он и сейчас может сделать это, стоит лишь заглянуть ей поглубже в глаза и приказать. Она бы забыла, что он вообще когда-то был на свете… Но он не мог сделать этого, потому что жизнь без нее не имела для него смысла.

И так как он был в основе своей эгоистичен и, кроме того, слишком долго изнемогал под бременем одиночества, Габриель не выдержал и, повернувшись, взял ее за руку.

— Сара?

Она взглянула на него, и он содрогнулся — такая мука отражалась в ее глазах.

— Пожалуйста, Габриель, — прошептала она. — Пожалуйста, не покидай меня. Я слишком нуждаюсь в тебе.

— И ты мне бесконечно нужна. Скажи, дорогая, если я останусь, ты не станешь задавать лишних вопросов?

— Обещаю.

— Что бы я ни сказал? Даже если это покажется тебе лишенным смысла?

Она слегка нахмурилась:

— Я не понимаю.

— Это очень просто. Я останусь, но только если ты не станешь спрашивать ни о чем, какими бы странными ни были мои слова и поступки. Никаких вопросов.

— Пусть так, я обещаю.

— Тогда тебе придется уволить свою служанку.

— Бабетту? Габриель кивнул.

— Хорошо, но зачем?

— Никаких вопросов, дорогая, ты помнишь? А теперь, — спокойно продолжил он, — оденься. Уже поздно, и тебе пора отдыхать.

— Но… — Сара запнулась. Она дала ему обещание ни о чем не спрашивать, но на словах это оказалось сделать гораздо легче, чем на деле.

— Не надо вопросов. Ты уже дала слово, и теперь поздно отменять его, — заметил Габриель.

Сара кивнула, и он нагнулся за своей одеждой, вслушиваясь в мягкий шелест пеньюара, скользившего по ее телу.

Одевшись, он заглянул ей в глаза.

— Ты еще слишком молода, Сара. Я не хочу повредить тебе.

— Ты и не можешь пов…

Он поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Теперь уже поздно. Я хочу, чтобы ты легла в постель. Завтра вечером я буду ждать тебя у выхода из театра.

— Прекрасно.

— Доброй ночи, дорогая, спи спокойно.

— Доброй ночи, мой ангел. Ты будешь думать обо мне?

— Да, как и всегда, — ответил он, наклонясь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Как всегда.

ГЛАВА XIII

Следующим вечером Габриель ждал ее у театра. В вечернем наряде, с накинутым поверх черным плащом, он показался ей неотразимым. «Вот самый красивый из всех мужчин, которых я когда-либо видела, — думала Сара, — и он ждет меня».

Она вспыхнула в предвкушении счастья и устремилась к нему, не заботясь о том, что подумают люди.

Габриель обнял ее так порывисто, как будто всю жизнь ждал этого момента, а затем взял за руку и повел прочь от театра.

— Твое лицо выглядит сегодня намного лучше, — отметила Сара, не веря своим глазам. Его кожа, покрытая прошлой ночью обесцвеченными пятнами, теперь хранила лишь невнятный намек на них.

Габриель пожал плечами:

— Ожоги были поверхностными.

— Но…

— Мы уже пришли, — сказал он, пропуская ее перед собой в маленький, затененный и очень уютный ресторанчик. Габриель выбрал столик в глубине зала, вдали от шума и неспешно повел беседу о вечернем спектакле.

Он заказал ужин для нее одной, а себе попросил лишь бокал красного сухого вина.

— Ты когда-нибудь ешь? — спросила Сара.

— Я поужинал перед спектаклем.

Сара внимательно посмотрела на него, а затем пожала плечами. Она была слишком счастлива, чтобы придавать значение всяким пустякам.