Свет воспылает
Шрифт:
– Нэльрас, любезный мой приёмный сын… – не выдержала осуждённая, подойдя к нему и опёршись ладонями на рабочий стол. – Тебе угрожали? Поэтому ты не выступил за меня?
Апостолиар поднял взгляд, невероятно серьёзный и строгий, словно священнослужитель был для неё приёмным отцом, а не она для него приёмной матерью.
– Никто не будет угрожать в пределах Предместий, – настоятель отложил перо в сторону и приспустил очки. – Мы не живём в пределах одного из одиннадцати герцогств, а находимся рядом с главным алтарём нашей веры. Это провинциалы, если выражаться по-имперски, могут угрожать своим церковным служителям, ибо те несут святое слово вдали от Первого алтаря 6
6
от святыни, где, согласно официальной версии, родился Всеотец.
– Тогда что произошло? – она продолжила стоять, впиваясь вишнёвым взглядом в тёмно-серые глаза апостолиара. – О своей последней миссии я рассказала только тебе. Ты же в наши дела никого не посвящаешь.
– Сядь, молю Всеотцом…
– Не упоминай его более при мне! – повысила голос Сирлинорэ. – Если бы он действительно защищал своих детей, тех, кому дарует силу, то знал бы о моих помыслах! Всю свою ангельскую жизнь я использовала силу только в крайних случаях!
– И, наконец, чаша Его терпения переполнилась, – спокойно сказал Нэльрас, упёршись в спинку кресла и скрестив руки на груди. – Законы написаны не для того, чтобы их преступали.
– В нашем королевстве работают далеко не все, – сквозь зубы процедила дева-ангел. – И тогда, когда закон попадает в тупик, сверху ему верёвку бросает справедливость. Она вытаскивает его из пучин отчаяния и страха. Страха, что мир конечен, и зло непоколебимо.
Настоятель отмолчался, прикрыв глаза. Сирлия подумала, вспомнила свои последние охоты и заявила:
– Значит, графский сынок нажаловался на меня. Предполагаю, если его отец вхож в королевский двор, а корона сейчас в хороших отношениях с церковью, то лучше избавиться от полезного и опытного воина-следопыта? Правильно, нам гораздо нужнее бесполезный юнец, который завтра или через десять лет погибнет в бессмысленном походе. Или захлебнётся вином, пока распутные девы будут услаждать его бытие.
– Дело не только в графе Борксне и его распутном сыне, читающим запрещённую литературу и балующимся с малолетними детьми. Всей информацией я не владею, но твои деяния имеют накопительный эффект. По слухам, что мне и моим знакомым принесли из Верного Приюта, Разелилу не хотела тебе такой участи, однако не смела противиться чьей-то воле. Воле кого-то, кого боится даже она.
Сирлия села, пристально уставилась на бывшего воспитанника и сказала:
– Я знаю… это произошло почти десять лет назад… Сынок имперского посла якшался с тёмными эльфами, те хотели занести скверну в нашу церковь, ослабить веру через замену литературы и насаждение тлетворных мыслей в разумы епископов. Разелилу не боится никого, кроме императора запада. Великие силы, но почему решение принято спустя десять лет? Выходит, имперский вельможа так и не восстановился после нанесённого ранения, родня перепробовала всё и…
– Он возвращается сюда, спустя десять лет, – проговорил настоятель. – Боюсь, твоя кара – это расплата. Суровая расплата. Убивать тебя Конклав не имеет права: либо изгнание, либо решётка. За решёткой с имперскими связями тебя можно достать. Значит…
– Бежать, нужно бежать из королевства, – закончила она. – Вне ангельской формы я смертна, хотя мне и сообщили о постепенном возвращении сил. Но нужно доказать, что мною выбран путь исправления.
Какое-то время оба молчали. За окном прозвонил колокол, кажется, наступило позднее утро. Нэльрас опёрся локтями на стол и спросил:
– Какой же путь выбран тобой, Легкокрылая?
Две вишнёвые ягоды уставились на священнослужителя. Не знала охотница, чего хочет теперь. Но знала, что защищать себя сможет только сама, не доверяя такое дело никому.
– Путь к дальним берегам, на другой континент. Чтобы вернуть себя, мне потребуются крылья. Я проверю одну старую легенду, какую слышала тридцать лет назад, – проговорила она. – Среди всех вас, сборища предателей и трусов, у меня остался только один верный человек. Я заберу его с собой. Вместе мы покорим океанские воды и пенистые берега, жуткие болота и налитые обсидианом горы, верные сердца и строгие разумы. По возвращении ты примешь меня другой и вновь войдёшь в число верных людей, узрев, как изменилась я. Не криви лицо. Понимаю, ты не хочешь рисковать монастырём или своей службой. Понимаю, что сама заслужила наказание. Меня спустили с небес на землю. Но я научусь ходить. Обещаю, когда ты увидишь меня в следующий раз, о моих походах запоют менестрели.
– Надеюсь, это будут походы, полные добродетели. История, по которой мы выучим будущие поколения, – слегка улыбнулся он. – В добрый путь, Сирлинорэ. Да осветит твой путь… Гхм, да будет лёгкой твоя дорога. И да хранят тебя высшие силы, какими бы ни были они.
Она не нашла в себе силы обняться, но улыбнулась в ответ. По-доброму, по-родному, как увидело её нечеловеческое зрение в отражении его окуляров. Значит, шанс вернуться действительно оставался. Ангельское зрение пока оставалось при ней.
Глава 1. Призрак в глуши
Утренний бриз развивал паруса и флаг с изображением хватающей яблоко утки. Волны с плеском стучались о борт корабля. Майра в очередной раз свесилась, удерживаясь за канат, и вдохнула полной грудью. Над мачтой и вороньим гнездом показались чайки и сизокрылые бакланы, значит, до берега оставалось недалеко. Сирлия напомнила, что птицы могли обитать на одном из бесконечных островков, которые дрейфуют в бушующих водах величественного Тёмного океана.
– Матушка, месяц плывём… – Майра пугливо оглянулась, двое босоногих матросов ухмыльнулись в её сторону. – Ой, моряки ругаются, когда так говорю! Идём, точнее. А если проходить Тёмный океан с севера на юг? От великих полярных льдов до крайнего юга? Сколько занимает дорога?
– Не знаю, дитя, – ответила дева-ангел, свесившись с борта. – Я не сильна в мореплавании. Но, насколько могу предположить, ни один корабль в мире не проделает такой путь. Тёмный океан самый большой из всех известных, не говоря о том, что ни на одной карте его южная оконечность не значится… И больше других океанов Тёмный наполнен штормами, водоворотами, огромными морскими хищниками…
– Помню, в семинарии рассказывали, – продолжила девушка, – что на каких-то архипелагах обитают знаменитые рогатые драконы, тёмно-голубая чешуя которых сливается с водной гладью океана. У этих драконов рога, как у баранов, с их помощью бестии таранят торговые корабли!
– И хватают тех, кто будет барахтаться в воде, знаю, знаю, – кивнула Сирлинорэ. – Хмм, кажется, действительно берег впереди. И не остров. Взгляни.
Священницы устремили взоры на показавшийся вдали песчаный пляж, что с двух сторон окружал большой каменный город, поднимающийся на холм. В порту виднелись корабли, а на искусственных насыпях к северу и югу от города и паре островков перед бухтой стояли небольшие крепостцы с пришвартованными у пирсов военными кораблями.