Свет воспылает
Шрифт:
– Тебя я заговорила один раз, когда ты в слезах прижалась к колену матери, – проговорила наставница. – А сёстры вцепились в тебя, не желая отдавать мне.
– Позабыла, в каком возрасте ты забрала меня?
– Девять лет.
– Ох, такое важное событие, и дата вылетела из головы, – хмыкнула юная монахиня. – Зато помню, какой улыбкой меня провожала матушка. Избавилась от лишнего рта, конечно. Ещё в малолетстве они с отцом ругали меня за излишнюю полноту…
– Ты так и не растолстела, – слегка улыбнулась Сирлинорэ. – Лёгкая полнота досталась тебе по наследству.
– Ох, лучше бы вообще позабыть их всех…
Пушистый обитатель таверны не унимался: перевернулся на спину и жалобно заурчал, требуя почесать живот. От наглеца Сирлию спас его чёрно-белый собрат, который ловким прыжком сбил того с колен посетительницы и бросился исполнять просьбу о почёсе, обнажив коготки.
– Куда мы всё же держим путь? – спросила воспитанница. – К твоим знакомым?
– Я приплыла сюда ещё до твоего рождения. Те немногие люди, с кем мне довелось общаться здесь, уже умерли от старости. Нужно искать следы, и начать следует не только с таверн, но и с мудрецов. Возможно, нас проведут к знахарям. Жди здесь, у тавернщика убавилась очередь.
Сирлинорэ поднялась, подошла к двум хамоватого вида дичкам, требующим налить себе полные кружки пива. Тавернщик, высокий поджарый длиннонос, кивая лысому громиле за барной стойкой, вместо кружки начал натирать тесак. Забулдыги не унимались. Поджарый жестом подозвал Сирлию, но двоица не давала прохода. Легкокрылая обернулась: Майра наблюдала за ней. «Нет насилию», – закралось в голову.
– Пока не заплатите за предыдущее, больше не налью! – как и многие здесь, тавернщик говорил на всеобщем с жутким акцентом. – Валите отсюда! Иначе заклад не верну!
Вайнка краем глаза оценила обстановку и поняла, что до склоки никому, кроме охранника, нет дела. Она ослабила ремни, сняла заколку и растрепала волосы, после чего по-свойски рухнула на плечи выпивохам со словами:
– Не наливают, братки? – акцент она изображала скверно, от её голоса так и разило благородством, присущим людям больших цивилизаций.
– Ты ещё кто? – удивился один.
– Ну кобыла какая! Как твоя Хленна, Бенк! – икнув, поддержал беседу второй.
– Слыхал, Бенк? – Сирлия изобразила невиданное удивление. – Он твою Хленну кобылой назвал!
– Нет! – рявкнул второй. – Это ты! Ты здоровая, как корова!
– Значит, ещё и корова у тебя дома живёт, если он сравнивает твою благоверную со мной? – она увидела, как начал искажаться и трезветь взгляд первого.
– Совсем охерел, мудак?! – вскипел он.
– Бенк тебя мудаком назвал, слыхал? – шепнула Сирлия второму почти на ухо, тот сменил удивление на ярость.
– Я тебе сейчас яйца отобью! А потом Хленной твоей займусь, понял, вымесок?
– Снаружи! – рявкнула Сирлия, потянув обоих за дверь. – Господа, не портите людям аппетит!
Двое начали колошматить друг друга, Легкокрылая не справилась с ними, но на помощь пришёл охранник. Вдвоём они вытащили пьяниц наружу, те свились клубком, как гонявшиеся друг за другом коты. Вернувшись в таверну и проводив взглядом толпу, которая бросилась на улицу за зрелищем, охранник кивнул и по-мужски пожал руку Сирлии. Она улыбнулась. Тавернщик сам подозвал её к себе и спросил:
– Кружка за счёт заведения! Как зовут, прекрасная леди? По говору слышу благородство из ваших уст!
– Какая актриса, а? – громила вернулся за стойку, насыпал табака в трубку и поджёг.
– Сирлия, – представилась вайнка, усевшись рядом с громилой. – Корт, кажется?
Тавернщик кивнул, отложив мясницкий нож и став натирать очередную кружку. Снаружи завывала толпа, драка кипела во всех словесных красках. Сирлия взглянула на Майру: девушка пожала плечами, но улыбнулась. Будучи при своих силах, Легкокрылая могла встрепенуться и довести до ужаса добрую часть постояльцев божественным обликом. Эта мысль так и манила к себе.
– Мне нужна информация, – охотница положила на стол пару золотых, Корт помотал головой, монеты пришлось спрятать обратно. – Благодарю.
– Корона на черепе вельможи, а не венец, – промямлил тавернщик, подув в кружку. – Значит, ты вайнка, а не имперка. Имперцы все ходят со своими плумбориями, каждой проститутке между ног сунуть хотят, лишь бы частичку своего могущества оставить, да не нужно никому. А ваш вайнский золотой инарим хотя бы в ходу у нас, на востоке. Вайнам у нас всегда рады, дева-воительница. Не криви лицо, у тебя под запахом куртки гарда болтается с набалдашником. Чем могу помочь?
– Мне нужны знахари, которые общаются с духами и лесными тварями. Когда я приехала сюда тридцать лет назад, то познакомилась с некоторыми из ведунов, они сильно помогли мне и рассказали много всего о здешних местах. Я бы хотела проверить одну из легенд.
Тавернщик поставил кружку, недоверчиво осмотрел сидящую за стойкой и пробубнил:
– Тебе на вид лет тридцать, ты сюда ребёнком приезжала что ли?
Сирлия выругалась про себя, но ответила:
– Эльфийская кровь…
– Многих лесных ведунов, фавнов и прочую магическую чепуху местные корольки повыводили. Ну как корольки, для нас это корольки, для вас, вайнов, так – начальники двух обоссанных деревень и собачей будки. Ты можешь поискать в лесах южнее, где сходятся Серебристая дорога и Восточный путь. Но там места дикие, караваны стараются проезжать быстро, иногда – под чарами ускорения. Кто-то не доезжает до мест назначения. Возможно, есть уцелевшие среди лесников-то.
– Разумную живность князья, значит, изничтожили, а диких чудовищ решили не трогать? – слегка удивилась она.
– Загадка о трёх лицах за одним столом, – вступил в дискуссию лысый охранник, который прекратил дымить и потушил трубку.
– Разумная живность к себе горожан и полян привлекать стала много в последнее столетие, – продолжил Корт. – Раньше они жили в глубине материка, но их словно начали выгонять оттуда большие державы. Ну тёмные эльфы, ящеро-люды и чёрные люди. И вот двадцать лет назад некоторые вольные города договорились, собрали несколько конных отрядов и вырезали округу. Вплоть до Сапфировых пустошей к северо-востоку и Белоглавых утёсов к юго-востоку отсюда. С тех пор чудовища, которые дружили с полулюдьми, возненавидели нас, обычных людей.