Свет воспылает

Романов Константин Константинович

– Уходите… – прошептал начальник. – Вы свободны, дамы… Мохр, садите в лодку, везите на берег. Высаживайте в порту.

Покрытый шрамами проморгался, но вышел, свистнув остальным идти следом. Путешественницы, убрав грамоту, за ними.

– Рада, что у меня осталось хотя бы убеждение, – шепнула Сирлинорэ по дороге через вырытые проходы. – Но даже его лучше использовать только в крайних случаях.

– Ты и меня напугала, – Майра прижалась к наставнице. – Я позабыла, что некоторые ангелы умеют говорить высоким, потусторонним голосом.

– Дар голоса

дан нам для убеждения, – сказала она. – Те, кому наказано заниматься обрядами и письмом, обладают мягким, обволакивающим птичьим пением. Но у тех, кто воюет, голоса напоминают раскалённую, шипящую сталь, что звенит во время ударов кузнечного молота по наковальне.

– Как поэтично… – заметила молодая. – Надеюсь, не часто придётся слышать подобное. Как будто у тебя связки нескольких десятков людей. Ха, интересно. У тебя добрый, но в то же время жуткий голос.

– Жаль, что не всегда помогал мне на церковной службе…

– Тётушка, надеюсь, дальше у нас не будет таких приключений? Десять золотых, осталось всего двадцать?

– В моей сумке ещё есть, – кивнула Сирлия на котомки за спиной. – Нам хватит на месяц жизни в таверне, не говоря о счёте в местном банке. Но меня интересует уединение. То, что я задумала, требует сосредоточенности и отсутствия любопытных глаз. Речь в первую очередь о шпионах, конечно.

– Ох, какова же моя роль в твоих грандиозных планах? – остановившись, спросила воспитанница.

– Ты для меня словно приёмная дочь, Майра, – Легкокрылая сбросила поклажу с плеча, подошла к спутнице и погладила её лицо. – Скоро мне предстоит посадить на плечо дьяволёнка, страшное существо, которое питается эмоциями и тяготами людей. И не только людей. Мне, боевому ангелу в прошлом, требуется свой ангелочек, который будет витать над другим моим плечом. И удерживать мою… порывистость. Ты готова?

Девушка утёрла слёзы, но кивнула. Они обнялись. Их путь на чужом материке, наполненном опасностями, только начинался.

***

Таверна ломилась от постояльцев. Сирлия едва не выронила кружку из-за двух пробежавших по её сапогам котов. Хотя физически она оставалась ангелом, сверхсуществом, но всё больше в ней просыпались человеческие рефлексы. Майра косым взглядом замечала изменения в её поведении, но не комментировала.

Собственное покоцанное блюдце с курятиной и овощами наставница пододвинула к девушке. Та вопросительно подняла лицо от своей тарелки, прожевала и сказала:

– Я помню, ангелы не нуждаются ни в еде, ни в воде, ни в иных потребностях живых. Но ведь хотя бы для окружающих нужно показать, что ты здесь после долгой дороги?

– Плевать на них, мы здесь не задержимся, – ответила вишнёвоглазая. – Тебе нужно больше сил. Я сама восстановлюсь со временем.

Какое-то время Майра ела молча. Сирлинорэ изредка поддерживала элем и просила служанку-тавернщицу долить.

– Так что же ты задумала, матушка? Ох, прости, забыла, ведь конспирация нам уже ни к чему… – девушка стукнула себя ломтиком сыра и покрутила капюшоном. – Мы полтора месяца в пути, сейчас самый разгар лета.

А ты говорила, что хотела бы вернуться домой к следующему году. Тебе нужно успеть на обряд Посвящения имени.

– Конклав юридически говорит верно, по фактам, – проговорила та. – Но между строк лидеров нашей церкви и веры витает послание, произнесённое определённым слогом, тайным шифром. Если я не вернусь до своего второго дня рождения, то могу не возвращаться больше. Они знают, что я предана им и порядку в королевстве. Для меня церковная служба – это всё или ничего. Без своего призвания меня ожидает только забвение. Пустота. Ни один ангел не умирает по своей воле.

Словно по злому року, что-то прозвонило за окнами. Колокольня, показалось Сирлии.

– Это очень жестоко. Конклав, получается, защитит тебя от того посольского сынка, – проговорила Майра, осушив кубок, – но ты должна подтвердить свою верность им. Не церкви или королевству, а именно Конклаву. За твои ниточки будут дёргать. Может, тётушка… Прости, тебе больно будет это слышать.

– Мы с тобой не найдём здесь никого, кому стоит доверять. Я стерплю.

– Может, лучше покинуть службу? – замешкавшись, спросила Майра. – Сохранять порядок, например, тут, на другом материке? Посмотри, они ведь безбожники, все эти гил амасцы! А я помню, что наша церковь тут далеко не в каждом вольном городе!

– И бросить Первый алтарь? Оставить нашу веру на растерзание церковным бюрократам и дворянам-содомитам? Ни за что, дитя.

– Тётушка, я не хотела оскорблять твоё призвание, ведь…

– Майра, прошу. Больше ни слова об этом. Мы вернёмся домой, когда я восстановлюсь, а ты наберёшься опыта. Надеюсь, тебя с моей помощью будет ждать повышение по церковной службе.

– За какие заслуги? – поинтересовалась девушка.

– Ты весьма начитана и сообразительна для своих двадцати двух. Знаешь основы духовного и физического исцеления, чувства эмпатии тебе не занимать. Со сколькими в аббатстве и в самом монастыре ты поссорилась за четыре года службы?

– Только с сестрой Бариа, но она ссорится со всеми подряд, помнишь, рассказывала.

– У тебя все признаки верного и сильного человека, надёжного спутника по жизни, и на службе. Такие нужны Вечному Свету, – Сирлия удивилась прыгнувшему на колени толстопузому рыжему коту, который жалобно потребовал ласки. – Надеюсь, наше путешествие поможет тебе окончательно определиться со своей стезёй. Учёная, летописец, чтец семинарии… ты можешь стать кем угодно.

– Ещё есть время выбрать, пока меня не переведут на хозяйство в библиотеку по возвращении. Интересную ты мне легенду выдумала, конечно. Настоятельница не хотела отпускать, но чуть не разревелась от твоих слов о моей семье и брате, которому после сражения требуется восстановление. Хотя она знает биографию каждой из своих подопечных. То, что у меня две младшие сестры, а братом природа не наградила, старушка Дарри тогда не вспомнила. Действительно, дар убеждения – один из ценнейших твоих навыков. И меня ты можешь заговорить, если захочешь.