Светить, любить и прощать
Шрифт:
Заведующий, погрузившись в обыденные, привычные заботы даже и не заметил, как за окнами снова стало темнеть. День уходил.
Зимние вечера скоротечны, загадочны и неожиданны.
Вдруг наползает густая синяя мгла, сразу темнеет, и день, еще не доживший до своего временного конца, все-таки уступает очередь раннему вечеру, властно поглощающему дневной свет.
Все в этом мире повторяется.
Декабрь, завершающий годовой цикл, напористо и стремительно приближал любимый праздник.
Доктор,
Человек ко всему привыкает. Ко всему, как ни странно…
И к заботам, и к работе, и к достатку, и к бедности…
К любви и ненависти. К горю и бедам.
Ко всему в этой жизни можно привыкнуть, кроме одного: к смерти никогда нельзя привыкнуть. Никогда.
В их роддоме такая беда случалась очень редко. Но здесь о ней помнили все и всегда. Помнили, хоть и не говорили. Не принято об этом судачить. Врачи ведь со временем тоже суеверными становятся.
Часов в пять Сергей Леонидович наконец-то опять вернулся в свой кабинет. Довольный прошедшим днем он взглянул за окно:
– Надо же, уже темно. Куда только время летит? Ну, да ладно. Все-таки нынешний день не бездарно прошел.
И правда, было чему радоваться.
Документы на поставку нового оборудования согласовали. Ремонт на третьем этаже закончили. Приемное отделение, отреставрированное и обновленное, сегодня в полдень торжественно открыли.
Хорошо-то как! Целый год не зря трудились.
Дверь кабинета скрипнула, приоткрылась, и уставшая женщина в белом колпачке на седых волосах заглянула в кабинет:
– Ты здесь, Сергей Леонидович? Можно?
– Заходи, конечно, Варвара Петровна. Садись. Чаю хочешь?
Женщина, вздохнув, чуть качнула головой:
– Давай, коли не шутишь, выпьем по чашечке. Что-то я устала сегодня. Ой, устала! Какой-то бесконечный нынче день выдался. Просто безумный…
Сергей Леонидович включил небольшой электрический чайник, стоявший на низкой тумбочке у окна, достал пачку с заваркой и озабоченно взглянул на женщину:
– Чай-то какой заварить? А? Зеленый? Или черный хочешь?
Варвара Петровна устало отмахнулась:
– Ой, да перестань уж… Какая разница? Все равно.
Но потом, подумав, все же добавила:
– Если есть зеленый, давай лучше его…
Заведующий согласно кивнул:
– Ну, давай зеленый.
Заварив в стеклянном чайничке ароматный чай, терпко пахнущий жасмином, доктор присел за стол:
– Пусть немножко настоится, будет чуть крепче, а то к концу дня мозги уже кипят…
– Да, – вздохнула женщина, поправив седые волосы, – слава Богу, день к закату. А то, кажется,
Сергей Леонидович насмешливо прищурился и недоверчиво подмигнул коллеге, сидящей напротив:
– Да брось ты… Я ж тебя сто лет знаю – минут двадцать посидишь и опять, как заведенная, побежишь! Или, что? Неужели годы дают себя знать? А, Варь? Не поверю ни за что! Намедни слышал, с какой активностью ты молодежь гоняла по отделению…
Варвара Петровна, улыбнувшись, развела руками:
– Это ж я по праву своей должности. Мне как твоему заместителю это позволено. Или нет?
Она подняла на мужчину уставшие, чуть покрасневшие от напряжения, глаза. Тот, пожав плечами, тут же согласился:
– Это да… Конечно, позволено. Тебе все позволено – ты же моя правая рука.
Они пили свежий душистый чай и по привычке, сложившейся годами, анализировали уходящий день.
Сергей Леонидович, сделав глоток, вопросительно взглянул на коллегу:
– Как там наша юная роженица? Как все прошло?
Варвара спокойно кивнула:
– Ничего. Трудно рожала. Да и стресс, конечно, схватки-то на улице начались. Прохожие «скорую» вызывали. Но ничего, все обошлось.
Заведующий светло улыбнулся:
– Кого ж ей Бог послал?
– Мальчишку, – довольно ухмыльнулась женщина, – такой карапуз славный. Богатырь – четыре кило.
– Хорошо, – Сергей Леонидович выдохнул с облегчением, но тут же опять нахмурился, – а эта мамаша, которая двойню сегодня родила? Как у нее дела?
– Отдыхает. Гемоглобин низковат, но посмотрим… Тоже мальчишек родила. Так радовалась, так плакала от счастья… Прямо в голос Богородице молитву читала.
День завершался. Еще один день из нескончаемой временной круговерти.
Трудный. Счастливый.
Обычный рабочий день городского родильного дома.
Глава 4
Амалия сердито плюхнулась в кресло и капризно прикрыла глаза, старательно подведенные ее искусной рукой.
Сегодня был один из тех дней, когда все вокруг ее раздражало, нервировало и угнетало. Не нравилось ничего: ни погода за окном, ни только что законченная картина, пока еще накрытая холстом, ни новая домработница.
Она вздохнула и, откинув назад длинные, старательно завитые волосы, недовольно произнесла, глядя на растерявшуюся Люсю, виновато стоявшую перед ней:
– Ну, что, Люся? Что Вы стоите, как истукан? Продолжайте. Старайтесь быть незаметной, не маячьте все время перед глазами.
Перепуганная ее резкостью молодая женщина, недавно нанявшаяся к ним в дом помощницей по хозяйству, поспешно кивнула и суматошно кинулась в сторону кухни.
Амалия закинула ногу на ногу и, прищурившись, огляделась.