Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
— Что советница сделала с ней?
— Отдала какому-то китайцу из ваших.
— Его имя?
— Она его не называла. Сказала только, что раз Неженской нравится рожать ублюдков — пусть рожает их во благо общего дела.
— В каком году это было?
— В 2000-м.
Все сходилось, Игорь, сын Тэтсуя, был рожден Неженской.
— Что Мирослава получила взамен?
— Не знаю. Она не говорила об этом.
— Где твоя мать?
— Не знаю. Она позвонила накануне, сказала, ей срочно нужно уехать по заданию Мирославы. Я перезвонила советнице, но она велела мне оставаться на месте и продолжать наблюдение.
— Что еще Мирослава или Полонская говорили тебе.
— Мама говорила о Палаче.
— О Зигмунде Ковальски? Она встречалась с ним?
— Нет, только сказала, что он до чертиков напугал Мирославу.
— О чем Зигмунд говорил с советницей?
— О похищении Алисы. Он согласился выкрасть ее для нас.
— Мне нужны подробности плана, все, что тебе известно.
— У дочери Странника изъяли бы двенадцать яйцеклеток, потом устранили, она слишком своенравна, не поддается нашему влиянию. Ее дочерей выносили бы мы.
— Кто мы? Мне нужны имена всех двенадцати.
— Мирослава. Клементина и три ее дочери: Гертруда, Магда, Синтия. Кузины: Андриана и Мара. Я тоже. Остальных не знаю, они из других Ветвей.
— Где их можно найти?
— Кузины управляют частной клиникой репродуктивной медицины в Москве, она называется "Надежда". Точного адреса я не помню, он где-то записан. Я никогда там не была. Мирослава открыла ее уже после того, как отправила меня на задание в ваш город. Где остальные — я не знаю.
— Это там вы собирались потрошить Алису на яйцеклетки?
— Нет, в клинике должно было пройти искусственное оплодотворение. Ее держали бы в закрытой психлечебнице.
— Как вы собирались удерживать дочь Странника? — мой голос был холоднее льда.
— У Мирославы был какой-то способ обуздать ее примерно на год, этого должно было хватить, — она задрожала. Ее зубы почти стучали, коленки покрылись мурашками, заметными даже сквозь чулки.
— Успокойся, — мой тон потеплел. — Что за способ?
— Это какая-то порча. Больше мне ничего неизвестно.
— Где находится эта психлечебница?
— Не знаю, — она всхлипнула.
— Может, в Шанхае?
— Не знаю.
— Ладно. Что насчет твоей тетки, Аделаиды Лавровой? — я припомнил имя из письма Морганы. — Она тоже участвует в заговоре?
— Нет. Мирослава обещала ее Силу мне после захвата Алисы, чтобы я смогла выносить одну из яйцеклеток.
— Чем дальше, тем интересней, — я откинулся на спинку кресла. — Расскажи мне о Зарецком. Зачем вы втянули его в свои дела?
— Алисе нужен был дефлоратор, но она ни с кем не шла на контакт. Мама привлекла ублюдка, из-за дара инкуба. Она навела раковую порчу на его отца. Игнат не знал этого. Алла пообещала ему, что излечит отца, если он соблазнит дочь Странника.
— Зарецкий знал, кто такая Алиса на самом деле?
— Нет.
— Почему инициация сорвалось?
— Советница требовала результата — мама слишком давила на него. Когда все сорвалось, ее чуть не лишили дара. Мирослава велела ей все исправить.
— Ей это удалось, — холодно констатировал я.
— Что со мной теперь будет? — она снова задрожала.
— Сколько тебе лет, Антония?
— Шестьдесят два.
— Дочери есть?
— Нет. После рождения бездарной сестры, я решила не иметь детей. Какой толк плодить простых смертных?
— Тогда сын тебя не разочарует, он уж точно не будет простым смертным.
— Вы о чем? — она подняла на меня глаза, чем я и воспользовался. Обхватив ее лицо ладонями, я удержал ее взгляд.
— Тебя ждет встреча с мужчиной всей твоей жизни, ты это заслужила, — я без сопротивления вошел в ее разум.
Изменение воспоминаний за столь длительный период — дело непростое. Когда я покинул ее сознание, мы уже заходили на посадку. Я задал ей контрольный вопрос, чтобы проверить результат:
— Где ты жила последние десять лет, Антония?
— В Москве, на Кутузовском, — без запинки ответила она.
Теперь Лонгвей вряд ли откопает в ее голове что-то стоящие, даже в момент зачатия.
^
Глава 61. Баба-Яга
До проклятых болот я добирался пол-лета. Даже по воспоминаниям Ключника их было не так уж и просто отыскать. Чем ближе я подбирался к цели своего путешествия, тем страшней становились сказки о Бабе-Яге, леших, кикиморах, мавках да навках. Эти байки служили мне своеобразным ориентиром. Рядом с болотом Темной ведьмы никто не жил. Ни сел, ни хуторов не попадалось на моем пути. На то были причины: те, кто забредал сюда, гибли, а если и возвращались, то неизлечимо больными и умирали в страшных мучениях. После смерти они порой возвращались домой с погоста и душили родню. В последнем селе мне показали могилу целой семьи, изведенную таким покойничком. Произошло это больше ста лет назад, а народ помнил и боялся.
От проклятых болот разило Тьмой. Выстрогав себе слегу, я ступил в черную воду. Она доходила почти до колен, но идти было можно. На островках росли чахлые, сухие деревья, покрытые черным мхом и лишайником, да кусты им под стать. Листва скудная, почерневшая, шипов хоть отбавляй, причем ядовитых. В этом я не сомневался, аура у них была Темной, злой. Они тянулись ко мне, норовили вцепиться в одежду, задержать, поранить, отравить. Меня окружала серая мгла, несмотря на полдень. Чем дальше я забирался, тем плотнее она становилась. Вездесущий гнус отсутствовал. Здесь не было привычных звуков: не квакали лягушки, не кричала выпь, только скрип деревьев-прилипал да бульканье болотных газов. Иногда раздавался странный скрежет, о причинах которого оставалось только гадать. Без болотных огней тоже не обошлось, они поблескивали из-за кочек мертвенным светом, заманивали в трясину. Шестое чувство кричало о нечисти. Она подбиралась ко мне со всех сторон, но не нападала. Нет, не потому, что боялась, здесь ее территория, она будто ждала чьего-то приказа.