Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
— Пусть он и новичок, — Ориген окинул всех суровым взглядом. Спорщики притихли, ожидая его аргументов. — Зигмунд прошел "слияние" с Петром, значит, перенял его память и опыт. К тому же он был фамильяром старейшины даркосов. Заметьте, Тарквин еще жив. Зигмунд уникален — его опыт и знания бесценны.
За меня проголосовало пятеро: Ориген, Кастрикий, Лавр, Эйнар и Сюй-Май, что поразило всех, поскольку даос всегда воздерживался. Войдя в Совет, я принял на себя прошлые обязанности Оригена, стал палачом Грифонов.
^
Глава 57. Кроличьи страсти
После ужина и очередной порции исповеди палача Грифонов решено было укладываться на боковую. Зигмунд настоял, чтобы я разделила с ним спальник. Каким-то таинственным образом этот мешок смог вместить нас обоих, подозреваю, что без магии не обошлось. Одежды на нас, само собой, не было. Эксперт по выживанию, Зигмунд, изрек, что так теплее, хитрец. Я не роптала, тепло для меня — все.
Я долго ворочалась. Тесно, неудобно. Налицо отсутствие семейной жизни, спать с кем-то не приучена. Ухажеры у меня, конечно, были, периодически, но дальше одного разочарования не заходило. И вот я докатилась до того, что делю спальник с собственным похитителем. Стокгольмский синдром явил себя во всей красе.
Почему я все время выбираю не тех парней? Сначала Вовка разбил мое сердце на тысячи осколков, угодив в ДТП. Потом Игнат втоптал эти осколки в кровавую грязь насилия. Воронин воскрес, только оказался совсем не тем Вовкой. Непонятно, осчастливил ли меня Квинт своим появлением, или поглумился пуще прежнего. Зигмунд тоже хорош, обманул, похитил, соблазнил. Ему так удобней. Из брыкающейся жертвы он сделал меня своей подстилкой. А глупое, глупое сердечко, несмотря на пережитые трагедии, все еще жаждет любви, большой и вечной. Впору завидовать Плетневой. Мне б ее холодное сердце Терминатора, чтоб не размениваться на иллюзии с названием любовь. Хватит бросать сердце под ноги безразличных мужчин. Нельзя, нельзя позволить себе такой роскоши. Вот и не буду. Просто секс, без всяких обязательств, терзаний и надежд, без глупостей по имени любовь.
— Еще разок так потрешься о меня попкой, ведьмочка, приму на свой счет, — прогудел у меня над ухом Зиг.
— Может, я переползу в свой спальник? — я повернулась к нему, пока он не приступил к действию.
— Мечтаешь спать на полу? Тебе сегодня не хватило половой жизни?
— На пол отправишься ты, вместе со своим мега-спальником и казарменным юмором. Я останусь на лежаке, как прошлой ночью.
— Не выйдет.
— Зиг, я не могу с тобой уснуть!
— Прямо комплимент. Раз так, давай займемся делом, — он подмял меня под себя.
— Зигмунд, ты ведешь себя как мартовский кролик, — я уклонилась от его губ.
— Я похож на кролика? — он приподнялся надо мной на руках, заглянул в глаза.
— Ага, на очень опасного кролика-маньяка, — я уперлась руками ему в грудь, словно держу дистанцию, по крайней мере пытаюсь.
— За кролика ответишь, — он зарычал и набросился на меня, осталось только раскинуть лапки и пережить неизбежное. Надо впредь быть поосторожней с такими сравнениями.
Ее тело было послушно, подчинялось моим рукам и движениям. Я чувствовал гладкость ее кожи своей. Ее соски скользили по моей груди, отсчитывая кванты наслаждения. Я то сжимал ее в объятиях, давая почувствовать свою власть, то отпускал на краткий миг свободы. Это был ритм крови, стучащей в висках, которая, пробежав по телу, концентрировалась в одном месте, пытаясь вырваться, подобно буйной пленнице. Ритм сердца, бьющегося в унисон с ее. Ритм самой жизни. Хотелось продлить этот танец, растянуть на сколько возможно, но чертовка в очередной раз, дернув бедрами, сжалась, заставляя мои мысли вылететь вон. Не в силах больше сдержать напряжение, я позволил эмоциям прорваться наружу.
Откинувшись на спину я смотрел в потолок. Дико клонило в сон. Она лежала на моей груди. Мы отдыхали. Мои губы почти касались ее волос. Тянуло чмокнуть ее в рыжую макушку, но я сдержался. Эта ведьмочка и так уже вила из меня веревки. Дай ей волю — на шею сядет и свесит свои прелестные ножки. Что ж, если выживем — пусть садиться и вьет, лишь бы рядом была. Но сперва разберусь с драконом. Я должен защитить ее от него, даже вопреки ее желаниям. Квинту придется пройтись по моим костям, прежде чем он до нее доберется. Мои руки рефлекторно сомкнулись на ее талии. Я прижал ее к себе и все-таки поцеловал в рыжие, чуть влажные от пота, кудряшки.
После возмездия за кролика я готова была уснуть даже стоя.
— Клянусь, я больше не буду ерзать и выгонять тебя на пол. Я готова даже с тобой уснуть, — пробормотала я после его поцелуя в макушку.
— Это оскорбление?
— Нет, констатация факта. Я вымотана до предела.
— Раз так, я польщен.
— Давай уже спать, пожалуйста! — взмолилась я. — Только повернись ко мне спиной — я тебе свой тыл больше не доверю.
— Зря, у тебя великолепный тыл.
— Все, хватит. Поворачивайся. Я твоему тылу уж точно никакой угрозы не несу.
Он хмыкнул, но повернулся. Я обняла его за талию. Рука сама собой скользнула туда, куда ей совсем не следовало скользить.
— А говорила, что никакой угрозы не будет. Передумала? — Зигмунд стал поворачиваться ко мне.
— Прости, случайно вышло, — моя рука позорно бежала от греха подальше на его грудь. — Больше не буду.
— Еще как будешь.
— Завтра, Зигмунд, умоляю, завтра, — простонала я.
— Смотри, не отвертишься, — он вернул мою руку на прежнее место. Как мило с его стороны.
Прошептав заветное "Кара-барас", чтоб я без него делала, я ощутила себя вымытой и провалилась в выпрошенный сон.
Я проснулась еще до рассвета. Зигмунд оплел меня руками и ногами как спрут щупальцами. Стала потихоньку выбираться из душного плена спальника, но была стиснута.
— Зиг, мне в туалет нужно, иначе я тебе здесь форменную "рыбалку" организую. Любишь рыбку ловить?
Он прорычал что-то нечленораздельное спросонья, прижал еще крепче.