Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
Машина МЧС приехала через 10 минут после вызова, скорая опаздывала.
— Ну что, кого спасать будем? — прогудел знакомый бас. Служба в ППС не раз сталкивала Седельникова с Павлом Голубевым, шефом прибывших спасателей.
— Женщину, Павел Семенович, — ответил Михалыч.
— Молодую, красивую?
— Других не держим.
— Где она?
Седельников показал.
— Да вижу, далековато ее утащило.
— Вы б еще дольше ездили.
— Не рычи, Андрей Михайлович, вытащим. Её почти к берегу прибило. Пожалуй, багром обойдемся.
— Как вы думаете, шансы у нее есть? — влез в разговор старших Егор.
— Посмотрим, — пожал могучими плечами Павел и пошел к своим. — Ну чего стоим? Кого ждем? — крикнул он им.
Спасатели засуетились. Неподвижное тело подцепили багром и вытащили на берег. Врач из их команды быстро осмотрел "улов": проверил зрачки, пульс.
— Ну что Олег, труп? — спросил его Голубев.
— Да нет, Павел Семенович. Судя по реакции зрачков — кома, и еще черепно-мозговая, вот здесь. Видите? — Олег указал на слипшийся от крови колтун мокрых волос. — По-моему, это мы ее багром приласкали. Рана не глубокая, но шить придется.
— Это уже не твоя забота. И еще, — понизил голос главный спасатель, — Оставь свои комментарии при себе. Выжила, и слава Богу. Понял?
Олег кивнул.
— Вот и хорошо. Где там эта чертова неотложка? — уже громче добавил Голубев.
— Не спешат.
— Да уж, правда жизни, мать её… А вот и они, легки на помине. Все Олег, передавай им нашу "русалку" и сворачиваемся. Погодка не сахар.
— Как она, Павел Семенович? — Седельников подошел к спасателям, с любопытством рассматривая несостоявшуюся утопленницу.
— В коме, но жить будет. Молодая, сильная, выкарабкается. Ладно, Андрей Михайлович, бывай, — он пожал ему руку и поспешил к своей машине.
— И вам не кашлять, — проворчал ему в след Седельников.
Спасатели уехали. Неотложка еще задерживалась: грузили потерпевшую. Он подошел к врачу скорой, козырнул:
— Патрульно-постовая. Старший лейтенант Седельников. С кем я говорю?
— Лилия Васильевна Морозова, врач скорой помощи, 14-я городская, — устало ответила ему пожилая женщина.
— Как она, Лилия Васильевна?
— Состояние стабильное. Что-то еще?
Лейтенант замялся. Не его это дело, но следователи так и не пожаловали, а ему еще рапорт писать.
— Мне бы личность ее установить. Может, при ней документы есть? Вы же понимаете, мы должны поставить в известность родственников и близких.
— У нее никого нет, — вздохнула врач.
— Откуда вы знаете?
— Мать этой девочки почти двадцать лет со мной медсестрой в бригаде проработала. Я Алису еще вот такой помню, — рука женщины остановилась на уровне бедра.
— Значит, Алиса. А фамилия, отчество, год рождения?
— Алиса Сергеевна Белова. Родилась в 82-м, где-то в середине апреля, точную дату не помню. Простите, нам пора ехать.
— Да, да, конечно. Спасибо за помощь.
Когда машина скорой помощи унеслась под вой сирены, Седельников достал мобильник.
— Михалыч, ну что ты там копаешься? Поехали уже. Я связался с базой. Следаков не будет, — прокричал прапорщик в открытое окно Уазика.
— Сейчас звякну в одно место, и едем, — отмахнулся Седельников, лихорадочно набирая номер в мобильнике. Эту комбинацию цифр он зазубрил давно, еще лет пять назад, но пользовался ею редко. Он дождался окончания гудков. Абонент, как всегда, не ответил.
— Говорите после сигнала, — услышал он бесстрастный голос автоответчика.
— Это Седельников. Сегодня, 28 сентября, в 23:55 на Калиновском мосту некая Алиса Сергеевна Белова 1982-го года рождения пыталась покончить с собой, прыгнув с моста. Она выжила после падения с 12-и метровой высоты и 25-и минутного пребывания в холодной воде. Сейчас она в коме, но врач оценивает ее состояние как стабильное.
— Куда ее увезли? — внезапно ожившая трубка чуть не выпала из рук старлея. На этот раз голос на том конце бесстрастным не был, он замораживал.
Седельникова передернуло.
— В 14-ю городскую, — выдавил он, подавляя страх.
Абонент отключился не попрощавшись. Старлей быстро стер номер из памяти телефона. Постоял, пытаясь успокоить колотившееся сердце, и лишь потом пошел к патрульной машине.
^
Глава 2. Второй шанс
— Лиля Васильевна, у нас остановка сердца, — тревожно выкрикнула медсестра моей БИТ.
— Вижу, Лара. Два кубика адреналина. Быстрее, пока вена не ушла.
Лариса ловко поймала тонкую жилку на сгибе бледного локтя и медленно ввела препарат:
— Есть.
— Молодец, готовь дефибриллятор.
Я резко, с силой, давила на грудь пациентки и отпускала, делая непрямой массаж сердца.
— Раз. Два. Три… Тридцать, — бормотала я как мантру.
Лара протянула мне влажные электроды.
— Руки! — я нажала кнопки.
Тело дернулось, но пульса по-прежнему не было.
— Дофамин, внутримышечно.
Когда препарат был введен, я пустила повторный заряд. Если не поможет, попробую еще раз, а потом все, записать время смерти и выключить сирену. На этот раз сердце забилось. Сонная артерия под пальцами отозвалась пульсом.
— Слава Богу, жива, — я перевела дыхание. — Лара, сколько?
— 3 минуты 26 секунд, — она уже ловко раздышивала мешком амбу. Расторопная девица.
— Очень хорошо, — я вытерла марлевым тампоном пот со лба. Как же жарко, чертов климакс, возраст берет свое. Одно радует, скоро пенсия. Брошу эту собачью работу, огурчики с помидорчиками стану на фазенде разводить, внучку нянчить. Буду сидеть со старушками на лавочке, перемывать косточки молодежи. Смешно, на такое я вряд ли способна. Скорее всего, так и буду ездить на вызовы, пока не сдохну.