Светлейший. Отпуск не по плану
Шрифт:
Но Черкасов был не в том состоянии, чтобы оценить мою иронию.
— Теперь я уже ни в чем не уверен. Верно ли я понял, что вы согласились предоставить журналистке убежище в своем доме?
— Да, — кивнул я.
— Тогда я бы посоветовал вам приставить к ней охрану. Эта Костенко знает что-то такое, ради чего Салтыковы переступили правила. Да, сейчас они смогут выкрутиться — наплетут какую-нибудь историю про самодеятельность уволенных ранее сотрудников. Но я уверен, что девушка и старик все равно под угрозой. Ничего еще не закончилось.
О,
— Я вас услышал, Евгений Андреевич, — кивнул я.
— Если не возражаете, сегодня вечером я заеду. Нужно поговорить без свидетелей.
— Договорились. Будем ждать.
Мы попрощались с Черкасовым и уселись в автомобиль. Лаврентий глянул на наши озадаченные лица и без вопросов повернул в сторону дома.
— Позвоню Васильеву, — сказала Аграфена. — чтобы прислал сопровождение для Хинштейна и Костенко.
Я молча кивнул. Хотя стоп.
— Позвони Хинштейну. Спроси, где они застряли. Я не видел их в отделе.
— Я тоже… И Черкасов ничего не сказал…
Феня быстро связалась с Васильевым и попросила прислать охрану к зданию «Четверки». Затем сообщением сбросила адрес и другие данные. Я нервно крутил в руках телефон, ругая себя за то, что не успел взять номер у Оксаны.
Уладив все с нашим шефом безопасности, Аграфена набрала номер Хинштейна. Послышались длинные гудки, но никто не брал трубку.
— Чертовщина какая-то. Он всегда на связи. В любое время дня и ночи.
У меня внутри все похолодело. Интуиция подсказывала мне, как и Черкасову, что дело нечисто.
— Позвони еще раз.
— Уже набираю.
Феня снова набрала номер адвоката, но и на этот раз никто не ответил. Мы как раз выехали на набережную, и Лаврентий уже готовился перестроиться в другой ряд, чтобы повернуть на мост.
— Прошу прощения, ваша светлость, — обернулся водитель. — Тут по радио передают…
— Сделай погромче.
Лаврентий выкрутил регулировщик громкости на полную, и из всех динамиков донесся сухой голос ведущего.
— Срочное сообщение для всех автолюбителей. В центре Петербурга только что произошла большая авария. Очевидцы передают, что на углу Литейного проспекта и Гагаринской набережной белая «Омега» столкнулась с грузовиком. Предположительно, есть жертвы. Просим вас ехать в объезд и не мешать прибытию специальных служб…
Мы с Аграфеной переглянулись.
Хинштейн… У него же была белая «Омега»…
Глава 22
— Лаврентий! Езжай на угол Литейного и Гагаринской, — велел я.
— Но ваша светлость, там пробка. Нам бы сейчас на Васильевский проскочить…
— Газу!
Я рявкнул на водителя так громко, что тот от неожиданности втопил педаль в пол. Автомобиль резко сорвался с места — как раз, когда светофор замигал. Нас с Аграфеной вдавило в сидения.
— Ехать тут недолго, минут десять, — сказал Лаврентий и принялся лавировать в потоке.
Аграфена снова схватила телефон.
— Может мне позвонить Черкасову?
— Да черт с ним! К тому же он все равно уже не уполномочен вести дело. Сначала надо понять, та ли эта машина. На месте разберемся.
Лаврентий сделал все, чтобы доставить нас на место как можно быстрее. Но время близилось к вечеру, люди из делового центра начали разъезжаться по домам на окраины. Да и светофоры здесь были до невозможности долгие.
На всякий случай я принялся концентрировать энергию эфира. Если люди там ранены, придется применять боевое лечение. Срастить кости и другие ткани не получится, но хотя бы хватит сил поддержать жизнедеятельность пострадавших до прибытия медиков.
Наш автомобиль вылетел на Гагаринскую — еще немного, и будем на месте. На набережной люди встали в глухую пробку: движение шло только по одной полосе в каждом направлении.
— Пешком будет быстрее, — сказал я Фене. — Выходим.
Аграфена выскочила из машины, на ходу засовывая телефон в карман пиджака. Я велел Лаврентию продолжать толкаться в пробке и припарковаться где-нибудь поближе к месту аварии.
Набросив «Легкую походку», мы с помощницей устремились к месту, где Литейный мост переходил в Литейный проспект. Всего один квартал…
И наконец я увидел, что случилось. Место аварии плотным кольцом окружила толпа зевак. Мы протиснулись, расталкивая всех локтями. Какой-то предприимчивый мужик попытался меня задержать.
— Молодой человек, куда вы лезете? Это место аварии. Мы уже позвонили на медицинскую станцию…
— Там моя подруга! — озверев, крикнул я. И, воспользовавшись замешательством этого деятеля, оттолкнул его с дороги.
Перед нами открылось чудовищное зрелище. Это была машина Хинштейна. Новенькая роскошная белая «Омега» превратилась в груду металлолома. Авария была лобовая, но затем машину развернуло, и она еще каким-то образом перевернулась вверх тормашками. Всюду стекло, оторванные детали кузова… Здоровенный грузовик тоже пострадал, но несоизмеримо меньше. Ударившись в «Омегу», он словно запоздало попытался вырулить влево — да так и уперся тупой мордой в кирпичную стену какого-то здания.
— Феня, проверь в грузовике, — велел я, а сам сбросился к машине Хинштейна. У меня в руках уже было сконцентрировано достаточно эфира, чтобы мгновенно преобразовать его в заклинание.
Я обогнул автомобиль и вышел к стороне водителя. Хинштейна было трудно узнать в том ужасе… Адвокат замер в кресле с закрытыми глазами. Я дотронулся до окрашенной красным руки мужчины, надеясь уловить хотя бы слабое течение эфира в его теле.
Тщетно.
На заднем сидении повисли на пристегнутых ремнях Оксана и Святослав Николаевич. Девушка явно была без сознания, а вот ее дед увидел меня и замычал. Видимо, эфира в него накачали столько, что это позволило ему пережить аварию.