Светлые грани тёмной души
Шрифт:
Вдруг, на пороге одного из домов появилась девушка. Она шла, испуганно оглядываясь по сторонам. Я напрягся, готовясь ощутить тот зов, которого боялся. Но его не было. Девушка быстро подошла к соседним деревьям, остановившись. Показалось, она кого-то ждет, и через минуту, к ней навстречу осторожно вышел молодой человек. Это были влюбленные – сомнений не осталось. Они прижались друг к другу, тихо шепча нежные слова и клятвы в вечной любви. Наверняка, встречаются втайне от родителей.
Я наблюдал за ними, слегка улыбаясь. Наивные. И такие счастливые. Уже собравшись отступить в сторону, чтобы оставить влюбленных наедине, я внезапно почувствовал то забытое чувство, которого боялся. Это был настойчивый зов, который приказывал забрать эти жизни. Я встряхнул головой, пытаясь заглушить нарастающую жажду. Голод становился всё сильнее, лишая возможности здраво соображать. Но я держался. Из последних сил я стоял, пытаясь унять дрожь во всем теле и острое чувство нехватки человеческой крови. Каждый миг был длиною в вечность, сопровождающийся безудержным желанием вонзить зубы в две несчастные жертвы. И вдруг – всё прошло. Внезапно и неожиданно. Ни жажды, ни тумана – ничего. Удивленно принимая резкую перемену, я озадаченно смотрел перед собой. Спокойствие и тишина больше не подвергались испытаниям. В голове исчез туман, а мысли стали четкими и слаженными.
Осторожно отступая назад, я решил больше не испытывать судьбу, и медленно пошел в обратный путь. Всю дорогу я думал о непонятных изменениях моего организма, которые так до конца не изучил. Почему прошла жажда? Ведь я был на грани того, чтобы сорваться и наброситься на несчастных. Странно.
Когда я дошел к лесу, голод снова дал о себе знать. Надо спешить на охоту, пока не рассвело. А когда ранним утром я забрался в шалаш, еще долго не мог уснуть от навязчивых мыслей о недавнем происшествии.
*****
Каждую следующую ночь меня, как магнитом, тянуло к маленькой деревеньке. Я пытался научиться контролировать жажду человеческой крови. Вначале было очень трудно. Всё повторялось, как в первую ночь – спокойствие, потом жуткий голод, а затем тишина. Но те бесконечные минуты острого голода готовы были вывернуть меня наизнанку. Я с трудом сдерживался, когда туман заволакивал сознание и громкий зов пульсировал внутри. Это была пытка, на которую каждую ночь я обрекал себя добровольно. Но я не сдавался. Хотелось верить, что смогу обуздать свою дикую природу, и буду в состоянии выносить присутствие людей рядом. Зачем? Не знаю. Мне не хватало общения с ними. Я все еще был человеком, и желание поговорить хоть с кем-нибудь порой сводило с ума.
Прошло около двух месяцев отчаянной борьбы с самим собой. Иногда я чувствовал, что всё затеял зря, и никогда не удастся обуздать вампирский нрав. Но временами я ощущал жажду не так остро, и мысль о том, что смогу научится ее контролировать, вселяла надежду. И вот однажды, когда выпал первый снег, и я отправился по знакомому маршруту, на дороге появился человек. Это был старик, тащивший связку дров на согнутой спине. Он плохо выглядел, но не бросал дров, надеясь кое-как дотащить домой. Увидев меня, он остановился, тихо прошептав:
– Молодой человек, Вы не поможете отнести проклятые дрова в деревню? А то мне нехорошо… В груди болит…
Я оцепенел. Это была обычная просьба. Только сделать первый шаг было невероятно сложно.
– Конечно – с трудом выдавил я, опасаясь огня внутри.
Медленно направившись к старику, я взял связку дров, с легкостью закинув ее за плечи.
– Спасибо, сынок, здесь недалеко…
Я шел рядом со стариком, с удивлением отмечая, что сердце бьется ровно, и голода нет. Как странно… вот так просто идти рядом с человеком и не желать его крови… Какое забытое чувство, от которого уже отвык…
Вскоре мы вышли к деревне, и подошли к покосившейся избе на окраине.
– Ну вот, можешь положить здесь – сказал старик, усаживаясь на лавочку – Спасибо, сынок, очень ты помог.
– Пожалуйста… Это было не сложно…
– Сейчас вынесу тебе хлеба и молока, а то ты плохо выглядишь – бледный совсем. Другой еды нет, но что Бог послал – поделюсь.
Я хотел улыбнуться искренней заботе старика, но внутри стало просыпаться знакомое чувство, которое могло перерасти в сокрушительную мощь. Надо уходить как можно скорее. Пока не поздно.
– Спасибо, не нужно – быстро произнес я, отступая назад.
Старик удивленно смотрел на меня, а я резко развернулся и побежал прочь. В глазах темнело от эмоций. В душе разразилась буря. Гордость и смятение, что я смог так долго находиться в обществе человека. И злость, что я смог так мало находиться в обществе человека…
Попытки обуздать одну из граней своей души продолжались всю зиму. Я учился приспосабливаться и, в конце концов, у меня получилось. Теперь, в начале весны, я четко знал, что могу находиться рядом с людьми три часа. Конечно, перед этим надо было плотно поужинать, но целых три часа я не ощущал тяги к человеческой крови! За все это время я больше ни с кем не общался, просто втайне наблюдал за людьми, прислушиваясь к своим ощущениям.
И вот, в начале весны, я решил изменить свою дикую, одинокую жизнь. Я понял, что пора привести себя в надлежащий вид, и отправиться в город. Очень хотелось узнать обо всех изменениях в стране, о чем никогда не говорили крестьяне. И еще хотелось начать путешествие в неведомые места, куда еще не забрасывала судьба. У меня появилось безудержное желание посетить каждый уголок своей Родины, пройти там, где почти всегда лежит снег, и там, где раньше всего встает солнце… Жаль, что увидеть его не смогу…
Я узнал, что всё это время находился за сто километров от имения, и даже подумал вернуться в родные края, но что-то внутри останавливало от этого шага. Может быть, еще просто не время. Одежда была в ужасном состоянии – ведь я не менял ее с тех самых пор, как Алексей превратил меня. Конечно, я не мог появиться среди людей в таком виде, поэтому решил обменять свой фамильный перстень на деньги. Найти ростовщика оказалось задачей не из легких. В это время они скрывались. Пришлось потрудиться, чтобы отыскать их жилье.
Когда наступил вечер, и солнце скрылось за горизонтом, я бросил последний взгляд на шалаш, в котором провел больше трех лет, и уверенной походкой отправился в путь. На душе была легкость и тишина, а свобода чувствовалась в каждом вздохе. Я шел в отличном настроении к своей новой жизни.
– Я дам десять рублей за перстень – послышался неприятный голос ростовщика, который с нескрываемым подозрением буравил меня глазами.
– Но этот перстень стоит двести рублей – как можно спокойнее вымолвил я, не желая ввязываться в ссору.