Светлые очи мага Ормана
Шрифт:
– Некоторые, - кивнул Сергей.
– На поверхности-то орки быстрее вас поймают, - заверил всех Урслог.
– Их теперь в горах не меряно. Еще и с троллями сговорились. А вот под горами они плохо ориентируются. Если уж совсем невмоготу будет, Жудоист наверх всяко выведет. В любом месте.
– В любом?
– удивился Ут.
– Ну, почти… - смутился Урслог.
– В любом, конечно, зачем оно надо?
– А искупаться у вас можно?
– вдруг подал голос Влад.
– Искупаться - это запросто. У нас банька хорошая. Вам точно понравится, - Урслог снова щелкнул пальцами, и, хотя ничего вокруг не изменилось, Влад был уверен, невидимые колесики закрутились. Минут через
– Все готово, гости дорогие, можете в баньку идти.
Влад поднялся. Сергей тоже вскочил:
– Я с тобой!
– Да иди ты, - отмахнулся Влад.
– Я с тобой купаться не буду! После пойдешь.
– А может, я один боюсь?
– Ну, так не купайся!
– отрезал Влад так, что Серый моментально сел на место.
19 июня (3 Синего), около десяти вечера, Аксельская гряда
Фисти сидел над Скользящим. Он держал руку с широко расставленными пальцами над его головой. В другой сжимал посох. Вольф лежал на полу пещеры и тяжело дышал. Глаза его раскрыты, но закатились так, что видны только белки.
– Как он?
– с тревогой спросил Свирепый.
Ловкий и Звонкий сидели рядом и подвывали от бессилия.
Все началось час назад. Они быстро продвигались. Дорога на Зэп оказалась изуродована оползнем. Здесь не смогли бы пройти лошади - только вольфы с их сильными лапами, перепрыгивали с камня на камень - дальше и дальше от возможной погони. До наступления полной темноты они хотели свернуть в долину, чтобы добраться до урукхаев. Раны на вольфах почти зажили. Серебряный меч легко рвал их шкуру, но если повреждения поверхностные, то они не ощутимо для вольфов затягивались. Конечно, не так быстро как раны от стального оружия, но заживали. Стрела не просто ранила - оставляла внутри наконечник, поэтому, когда они выталкивались наружу, кожа зудела и чесалась.
Сначала Скользящий, которому Илоа передала часть силы, не подавал повода для беспокойства. Регенерация проходила так же как всегда. Только одна стрела в плече никак не хотела выходить. Но это нормально: если наконечник зазубренный и зашел глубоко - его иногда носили в себе неделями.
Неожиданно Скользящий споткнулся и полетел кувырком, закричав от боли. Вольфы окружили товарища. Фисти, соскочив со Свирепого, бросился к нему, узнать, что случилось, но вождь уже догадался: наконечник стрелы оказался серебряным. Вождь стаи тревожно приплясывал недалеко от хоббита.
Фисти помахал посохом над Скользящим, пропел пару фраз, от которых молодой вольф кое-как поднялся. Ловкий и Звонкий зажали его боками, и так вся процессия и побрела дальше. Но далеко уйти не смогли. Магия помогла ненадолго - Скользящему становилось все хуже. Он хрипел, лапы подламывались, на зубах выступил черный налет. Когда они набрели на пещеру в ущелье, решили остановиться там.
В пещере Фисти схватился за посох. Он сел над вольфом, да так и застыл, только шевелил губами.
– Он больше не сможет идти, - наконец пробормотал он.
– Кто-то должен вырезать стрелу, иначе он умрет.
– Ты… - начал Свирепый.
– Я могу только держать его на грани. Смогу держать еще долго, если вы не будете отвлекать меня.
Свирепый рыкнул. Он подозвал к себе Ловкого и Звонкого.
– Я иду к урукхаям за помощью, - рыкнул вольф, - вы остаетесь и охраняете их. Понятно?
Вольфы кивнули. В глазах горят боль и отчаяние.
– Лучше к гномам, - голос Фисти остановил его на пороге пещеры.
– Они ближе. Не откажутся помочь. Побоятся отказать!
Свирепый выскочил из пещеры и помчался вперед так быстро, как
Раныд, поединок сильных. Битва четвертая.
“Неужели?” - услышал Мар-ди раздраженное, когда белые воины тронулись с места. Беспомощно улыбнулся внутри себя. Он знал, что некоторые Управители очень сильны, но чтобы настолько…
Как удивительно это творческое поле. Оно есть у художников и магов, у слесарей и ученых. Но чем оно больше, тем… могущественнее становится человек? Вполне возможно. Можно ли развивать его? Усиливать с каждым днем с помощью каких-нибудь упражнений? Очень возможно. А стал бы он, Мар-ди, развивать это поле, если бы знал о нем раньше?
Он не смог сразу ответить на этот вопрос. Потом события жизни как кусочки мозаики сложились перед внутренним взором. Картина бытия предстала совсем другой, не такой, как он представлял себе до Раныда. Раньше он был уверен: Бадиол-Джамал увидел его искренность и рвение, доложил об этом диригенсам. Его испытали и признали достойным звания минарса. Он ревностно служил, чтобы оправдать доверие, и его посвятили в диригенсы.
Сейчас же ненужные вопросы, похожие на маленьких змеек-искусительниц, заползали в сознание: “Что именно рассказал наставник о нем?” И язвительные слова внутри - не Ланселота, нет, а словно какое-то существо, всегда жившее в нем, но которое он тщательно заставлял молчать, теперь обрело голос. Этот голос отвечал: “Может, Бадиол-Джамал рассказал, как ты любил сочинять сказки, когда тебе было всего семь лет? Как все дети в приюте затихали и готовы были разбить нос тому, кто нарушал торжественную тишину, мешал тебе рассказывать? Помнишь? Каждый вечер новая сказка, непохожая на предыдущие. С новыми героями, новыми приключениями. Даже такие статичные и постоянные герои как принцессы всегда были разными: то злыми и привередливыми, то похожими на добродетельных монашек. Что если тебя, Мар-Ди, посвятили в минарсы только потому, что у тебя очень сильное творческое поле?”
Он мог ответить только одно: какое теперь это имеет значение?
“Меня использовали? Нет. Я сам хотел служить Свету. Я рад, что моя жизнь отдана этому служению”.
“Ты мог стать намного могущественнее”.
“Но я никогда не хотел этого! Быть Управителем - это большая ответственность. Если разобраться, нет ничего хуже, чем быть Управителем. Это противоречит законам природы и моральным принципам Света”.
Ответил, хотя в словах исчезла прежняя убежденность. Воображение старательно рисовало другие образы: он - на месте Ланселота. Если бы у него был свой мир… Он бы устроил его иначе. Не так как другие Управители. Не так как в его родном мире, где однажды восстали мертвецы и практически полностью уничтожили все живое. Мар-ди создал бы мир намного прекрасней. Он бы не позволил нечисти жить там. Он создал бы мир Света и радости. Всеобщего счастья. А если бы кто-то только попытался…
Он еще не закончил мысль, а ужас уже объял его. Впервые необыкновенно ясно он осознал, что все их потуги против Управителей - бессмысленны и бесполезны. Творцы такого уровня как Ланселот настолько выше их, минарсов и диригенсов, как… как… Как ареопагит выше своих подчиненных. Эта мысль окончательно выбила из колеи. А кто такой ареопагит? Он всегда воспринимал как должное, что он руководит орденом Света, всегда знает, где и что происходит, куда надо направить силы, что именно надо сделать, чтобы завоевать очередной мир… Но никогда диригенс не задумывался, кто же он - их Светлый руководитель.