Светлые тени

Дженнингс Сайрита Л.

Его волосы липкие от крови, и отвратительная рана зияет у основания его черепа, но он жив.

Почему он не исцелился? Всего в нескольких шагах, лежит кинжал Полемос, рукоять которого испачкана кровью. Дерьмо. Рана мешает его способности исцеляться.

И если Дориан на самом деле использовал кинжал, он может умереть от самого оружия, которое его народ - наш народ - создал. Дориан мог убить моего отца.

– Что ты с ним сделал?
– рычу я, с горящими от ненависти глазами я смотрю на человека, которого как думала, знаю. Он улыбается, его белоснежные

зубы слишком близко находятся от шеи Морган.

– Просто дал ему испробовать вкус его собственной магии, вот и все, лапуля. Но вот этой, - говорит он, дернув Морган ближе к себе, - Этой так не повезет, если вы не выпустите меня отсюда.
– Его пальцы нежно гладят кожу на ее сонной артерии.

– Ты не понимаешь, Ди, - говорит Нико, медленно подходя к нему ближе, - мы пытаемся помочь тебе. Сейчас ты не в себе, но мы поможем.

– Пошел ты!
– выплевывает он.
– Вы хотите запереть меня в клетке, как какое-то животное. Для чего? Для нее? Глупого ничтожного ребенка? Ты разочаровываешь меня, брат. Ты не заслуживаешь того, чтобы носить имя Скотос.

В этот самый момент понимание начинает просачиваться в меня, как медленный наркотик. Это Дориан. Это то, кто он есть. И мы ничего не можем сделать, чтобы спасти его.

Черт, он даже не хочет, чтобы его спасали. Принуждать его превратиться в человека, которым он когда ты был, не заставит его снова полюбить меня. Возможно, он больше никогда не посмотрит на меня и не одарит той сексуальной, игривой улыбкой.

Или не поцелует меня в макушку и нежно обнимет. И возможно я никогда больше не почувствую теплоту и гладкость его кожи на своей или никогда не почувствую ту всепоглощающую наполненность, когда он движется внутри меня.

Этот человек передо мной, чьи пальцы сжимают шею моей лучшей подруги, никогда не займется со мной любовью. Он никогда не поцелует меня так, что мои колени подогнуться. Я должна признать это. Я должна быть достаточно умна, чтобы понять, что мужчина, которого я люблю, мертв.

– Пусть идет, - хриплым голосом говорю я, потому что горло сжалось. Нико поворачивается ко мне, нахмурив брови.

– Что?

– Я сказала, отпусти его. Сними заклинание. Он не хочет быть здесь, а мы не можем вечно удерживать его.

Нико трясет головой.

– Габс, у нас есть нужная нам информация. Мы можем попытаться отменить заклинание и вернуть его.

– Но нет никакой гарантии, что сможем.
– Я поднимаюсь на ноги и подхожу к Дориану, который застывает от моего наступления. Морган вздрагивает в его руках, и он крепче сжимает ее.
– Как говориться, будь, что будет. Если он моя судьба, а я его, то мы вернем его обратно. А если нет, то...

Я даже не могу передать словами. Я знаю, что это начало конца, но все еще не могу произнести это. И дело даже не в том, что Дориан не любит меня, что действительно причиняет дикую боль. А потому что, когда я смотрю на него - не вижу ничего, кроме насилия и зла в этих незнакомых бледно-голубых глазах, - я понимаю, что не люблю его.

– Просто отпусти его, - снова

говорю я, от решения, прочно укрепившегося внутри меня, голос становиться более уверенным. Стоило мне повернуться спиной, как Нико раздраженно фыркает, но даже он не может поспорить. Он знает, что уже слишком поздно. Мы не можем продолжать держаться за что-то - за кого-то - кто не хочет, чтобы его удерживали.

Я вылетела из зала, в коридор, мимо белой комнаты, где я когда-то испытала все возможное и невозможное. Прочь от битвы между любовью и ненавистью, разбушевавшейся за моей спиной. Прочь от него. Прочь от нас.

Просто отпусти его.

Глава 26

Я бывала здесь прежде.

Лежу в постели, рыдаю и слушаю раз за разом грустную песню. Песню, которую в ту ночь играл Дориан в моей спальне. Он не мог передать свои чувства, и поэтому позволил музыке говорить за него.

И Господи... он о многом сказал. О том, что было под запретом. То, во что я позволила себе поверить.

Я буквально могла бы повторить текст. Могла бы встать у окна своей спальни и смотреть на Луну, надеясь, что мы оба смотрим на нее с разных концов земли.

Желая, чтобы он смог услышать все те слова, которые я никогда не произнесу и в свою очередь, которые вернули бы его мне.

Но это просто песня, и эти стихи никогда не стояли у меня на первом плане. Тем не менее, я продолжаю держаться за то, каково это - притворятся. Каково чувствовать, как красивая ложь ласкает меня сладким обещанием.

Раздается стук в дверь, но я притворяюсь, что не слышу и глубже заталкиваю наушники в уши. Я уже сказала Морган, что не хочу об этом говорить. Но как хорошая подруга, она поддержала меня, пока я рыдала, когда Дориан ушел. Это не должно быть так больно, тем более я знала, что это случится—черт возьми, я его отпустила.

Но узнать, что Аврора ждала у ворот с самодовольной улыбкой на ее безупречном лице? Это распахнуло двери в свежий, новый мир агонии.

Снова раздается стук, поэтому я отворачиваюсь лицом к стене и кричу.

– Уходи.
– Но даже сквозь вопли Бруно Марс в моих ушах, я слышу, как со скрипом открывается дверь. Блять. Когда я, черт возьми, говорю "уходи" это что значит "войди"?

– Я не хочу об этом говорить, Морган!
– кричу я в одеяло, глотая рыдания. У меня может быть всего лишь один день? Один день, чтобы побыть обычной рыдающей девушкой? Знаю, что я не человек, но черт, мне больно точно так же.

Кровать проседает позади меня, и я глубже зарываюсь лицом в матрас, отказываясь показать покрасневшие глаза и нос.

Мягкое прикосновение гладит мои волосы, пропуская сквозь пальцы распущенные локоны, и я понимаю, что это не Морган. На самом деле это единственный человек, который не должен быть здесь, и все же единственный, кому я позволяю увидеть меня такой.

Плюс, это его комната. Где-то в глубине души, я ждала, что он придет.

– Малышка, ты задушишь себя так.

– Мне плевать, - хнычу я.