Светлый эльф в царстве дроу. Спасти от навязанной жены
Шрифт:
Что-то случилось. Возможно, ребенок застрял в родовых путях, возможно, решил появиться на свет ножками вперед, но явно не просто так в спальню Визарры набилась толпа целителей.
Впрочем, своими опасениями Элендил не делился: его собрат по несчастью и так балансировал на краю истерики. С тех пор как у жены начались схватки, Малаггар не ел, не пил, не спал и ни разу не присел. Все эти двадцать шесть часов он провел на ногах, нервно расхаживая из угла в угол.
Сначала было тихо. Кто-то притащил им из гостиной один стул на двоих, и потянулись тягостные часы ожидания, полные тревоги и чувства вины.
О духи, как низко он пал! Как противен самому себе! Достоин одного лишь презрения. Только последний подонок станет изменять жене в тот момент, когда она в муках производит на свет их дитя. Подобному нет оправдания.
Предатель. Распутник. Мерзавец самого гнусного толка.
После близости Лейна хотела ему что-то сказать, но новость о начавшихся родах заставила Эдендила сорваться с места.
Как быстро он бежал домой! Как ненавидел себя за слабость и подлость! Совесть мучила его так сильно, что хотелось признаться в своем преступлении и получить положенные изменнику пятьдесят ударов плетью. В те минуты он отчаянно жаждал физической боли. Очищающих страданий, которые помогли бы ему себя простить.
На волне раскаяния Элендил поклялся, что до конца своих дней станет заглаживать вину перед Визаррой и ребенком, что жизнь свою положит на алтарь их благополучия и ни разу не посмотрит в сторону другой женщины.
Поклялся и понял, что лжет, что не сможет сдержать слово, что так и будет барахтаться в грязи и падать на самое дно, презирая себя, но все равно предаваясь сладкому безумию. Страсть к Лейне отравила всю его кровь.
Элендил смирился с тем, что он негодяй.
С тех пор прошло двадцать шесть часов, и страх за жизнь Визарры полностью вытеснил угрызения совести.
Из-за двери доносились крики будущей матери, и от этих криков кровь стыла в жилах. Когда после долгих часов тишины Визарра закричала в первый раз, у Малаггара побледнело лицо и затряслись руки. Он кинулся в спальню к любимой, но его тут же грубо вытолкнули обратно в коридор.
— Что с ней? Как она? — скребся он в закрытую дверь, но никто не вышел, чтобы успокоить взволнованного мужа.
Их не замечали. Для всех этих женщин с тазами и тряпками они были пустым местом, словно вовсе не имели отношения к происходящему.
— Умоляю, ответьте, — просил Малаггар, хватая пробегающих мимо за руки.
На него только огрызались.
А Визарра продолжала кричать. Дико. Страшно. Так, что хотелось заткнуть уши или умереть.
— Ты бы поел, — вздохнул Элендил, мучаясь дурным предчувствием.
Малаггар поднял на него слепой, совершенно безумный взгляд.
— Визарра никогда не кричала от боли, — прошептал он. — Никогда. Однажды ее ранили, серьезно, пришлось шить наживую. Она терпела, стиснув зубы. Ни звука не издала, а сейчас…
Дверь неожиданно распахнулась, с силой ударившись о стену, и мимо них пробежала эльфийка с окровавленной простыней.
При виде этой окровавленной простыни Малаггар, застонав, сполз на пол.
У Элендила засосало под ложечкой.
Эти крики, двадцать шесть часов схваток, белая ткань, пропитанная кровью. Что, если?..
Нет.
Нет!
— Все будет хорошо, — сказал он Малаггару, скулящему от ужаса.
Эльфийка вернулась. На сей раз в ее руках поблескивала угрожающего вида конструкция из металла, похожая на щипцы.
— Что это? — Малаггар вцепился пальцами в свои волосы. — Зачем это?
Женщина не ответила — торопливо прошла рядом и исчезла за дверью.
— Все будет хорошо, — глухо повторил Элендил, начиная паниковать.
Воздух в мрачном коридоре, где они стояли, словно загустел, стал вязким и непригодным для дыхания. Темнота давила на плечи, пахла страхом и кровью. Было слышно, как за дверью суетятся целители, как они нервно переговариваются под стоны роженицы.
— Принести тебе поесть? — спросил Элендил. Пытаясь не сойти с ума, он черпал силу в заботе о ближнем. — Может, приляжешь ненадолго?
У него самого желудок сводило от голода. Как и Малаггар, все это время он не спал и не ел, но чувствовал, что не сомкнет глаз, пока ребенок не появится на свет, а от еды его просто вывернет.
— Спать? — заорал Малаггар. — Как я могу спать, если Визарра… А вдруг она…
Он не договорил. Страшное слово повисло в воздухе, непроизнесенным.
Сказать такое вслух не поворачивался язык. Суеверный ужас сковал немотой их уста, но жуткая мысль успела проникнуть в голову и поджечь разум: «Умрет. Многие женщины умирают в родах. А у Визарры была такая тяжелая беременность».
Они смотрели друг на друга и думали об одном и том же.
— Лейна! — внезапно закричал Малаггар.
Обернувшись, Элендил увидел, что к ним приближается младшая принцесса Гремвола.
— Лейна! — Малаггар на коленях подполз к Ее Высочеству и вцепился ей в юбку. — Прошу, умоляю, узнай, что с Визаррой. Нам ничего не говорят.
Лейна посмотрела на закрытую дверь, и в этот момент повисшую тишину прорезал громкий крик младенца.
Глава 25
— Девочка.
Отмытую, чистенькую малышку передали отцу, и при взгляде на эти нежные щечки, крохотные пальчики, пушок волос на макушке у Элендила защемило сердце.
— Девочка — это хорошо, — сказал Малаггар, целуя руки жены, без сил лежащей на мятых простынях.
— Наследница — это всегда хорошо, — согласилась Лейна, косясь на Элендила со странным выражением.
— Девочка — это хорошо, потому что она не будет страдать, — пояснил Малаггар. — За дочь можно быть спокойным. Она всегда будет свободной, всегда под защитой своего положения. А сын… Я бы не хотел сына.