Светлый град на холме, или Кузнец
Шрифт:
Весь этот месяц ежедневно заседал Совет. И мы теперь были его членами все шестеро пока ещё будущих алаев будущих йофуров. Весь этот месяц мы жили в Сонборгском тереме. И много событий произошло за четыре недели, пока молодая луна линяла в старую, и вновь возрождалась.
Торвард всё время, что не отнимал Совет, проводил в библиотеке, чем раздражал меня ужасно, я был уверен, он делал это, чтобы понравиться Сигню, я прекрасно видел, как у него блестели глаза, когда он смотрел на неё. Но он, олух, конечно, никогда не посмеет приблизиться к ней так, как намереваюсь сделать я.
Я много думал, как же мне подступиться
Пока я раздумывал, я заметил кое-что происходящее в тереме, а именно – Гуннар и Рауд ухаживали, явно соперничая, за подругой Сигню, хорошенькой тихой Агнетой.
И тут меня как осенило – Агнета ближайшая, единственная подруга Сигню! Если обольстить её, через неё, через эту близость, можно подобраться и к Сигню! И, пока два славных алая, из разных станов, пытались привлечь внимание красавицы Агнеты подарками, песнями, которые для неё за них пел Боян, демонстрируя лихость во время совместных верховых прогулок, я, понимавший, что всё это, в деле соблазнения, глупые мальчишеские забавы, просто явился к ней однажды ночью. Вот и всё.
Неопытная девушка Агнета стала моей в какие-то несколько часов. После чего влюбилась в меня без памяти. И мне она нравилась, покорная, тёплая, как белый кролик. Мне было хорошо с ней, она чистая, она добрая, так что, преследуя свои корыстные цели, я вообще-то получал большое удовольствие от того, что происходило между нами, мной и Вита Фор («Белой овечкой»), как я стал называть Агнету за кротость и мягкий характер.
В любовь я не верю. Я понимаю влечение, желание, радость совокупления. Но для чего выдумывать вокруг этого какие-то страдания и муки, бессонные ночи, терзания ревности, жертвы? И то, что кто-то может умереть от любви… Ну что за глупости! В наше время столько людей умирают от какой-нибудь простуды, молодых и полных сил, а тут ещё выдумали такую причину. Чтобы интереснее было жить? Или сочинять легенды, как о родителях Сигню. И баллады, которые пел скальд Боян.
Но на этом можно сыграть. Женщины любят такие сказки. Вернейший расчёт. Ведь именно так Сигурд и получил Сонборг – убедил Сигню, что мечта его жизни стать её Лебедем и вот – готово! Всё получил, и Лебедицу, и Сонборг, Самманланд теперь. Так-то. Всегда был умным.
Я приходил к Агнете в горницу на женскую половину, оставляя двоих моих соседей Исольфа и Торварда, глубоко спящими и не ведающими, что я не ночую на своём ложе рядом с ними. Мне так приятно было утереть нос задаваке, сыну линьялен Сольвейг, а ещё больше Гуннару, которого Сигурд намеревался сделать воеводой (даже покои ему уже отвели отдельные), что я наслаждался недели две простым осознанием, что я обошёл их.
Пока Агнета не заговорила однажды о женитьбе:
– Когда мы поженимся, Берси? Когда Сигурд и Сигню сядут на престол? Они должны благословить нас.
Я сделал удивлённое лицо:
– А ты хочешь за меня замуж? Ты же не пробовала ни Рауда, ни Гуннара. Может быть, кто-то из них понравился бы тебе больше меня? – сказал я.
– Разве так делают? – удивилась Агнета.
– А как иначе узнать, что ты сделала лучший выбор? Как тогда уберечься от измен?
Агнета захлопала ресницами, всё ещё не доверяя моим словам:
– И ты примешь меня после этого?
– Конечно! –
Это было занятно, видеть как в её душе, в её голове с треском меняется мировоззрение. Её учили одному, а я за две недели успел так захватить, опустошить её, что внушил ей сейчас противоположные её прежним, правильным и честным, убеждения. Вот для этого и нужна «любовь», это отличное средство управлять людьми.
Так мною сможет управлять Сигню. Я сделал бы всё для неё. Только бы подпустила меня ближе к своей коже.
Я не знаю, что меня так завораживало в Сигню. Что я находил в ней такого особенного. Что не мог мечтать ни о чём другом, как узнать её поближе. То, что она вот-вот станет татуированной дроттнинг, само по себе волнующе. Или просто желание насолить моему молочному брату, получающему всё от жизни? Не знаю…
Протекли четыре недели. Мы везли Сигурда и Сигню в Брандстан, где они пробудут, пока их будут татуировать и вводить в курс того, что решил Совет с законами нового йорда. Если новые йофуры будут удовлетворены, новый свод законов Самманланда вступит в силу, нет, станут переделывать. Но, если учесть, что законы двух йордов были вообще-то довольно близки, это вряд ли произойдёт.
Законы очень простые: высшее слово – это слово конунга. Если с ним не согласна дроттнинг, вопрос выносят на Совет алаев, не принято решение – на Большой Совет с участием и бывших йофуров. Если и здесь не достигнуто единодушие, то созывают народ Самманланда. В шатре, куда входят по одному, два мешка. Каждый тайно, наедине сам с собою, кладёт свой камень согласия или несогласия в мешок из белой или черной ткани. Чёрный цвет – нет, белый – да. После мешки выносят. В каком больше камней, то решение и принимают, камни никто не считает, конечно, кучи оценивают на глаз. Только, если они кажутся одинаковыми, камни пересчитывают.
Суд в Самманланде вершит конунг подобным же образом. Вообще всё построено так, что у йофуров равные права, если не сказать, что у дроттнинг всё же «последнее слово». Будет она им пользоваться или нет, или, как Асбинская Тортрюд, всё передоверит мужу, мы не знаем.
Но вот они, наши юные йофуры, ещё не посвящённые во власть.
Брандстан ликуя, приветствует молодую чету. Им дают для пира и отдыха один день, а завтра начнут наносить рисунок орлов на спины. Татуировки огромные, это займет время, причинит сильную боль, поэтому это делается несколько дней. Тоже своеобразный этап посвящения в конунги. И несколько недель на изучение нового свода законов, над которым корпел Совет все четыре недели, пока они пили мёд на озере Луны…
…Лодинн пришла ко мне незваной с бледным растерянным лицом. Я разозлилась, сразу поняв, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Так и есть:
– Госпож, ваша невестка беременна, – сказала Лодинн, трясясь от страха перед моим гневом.
И правильно, я едва не вцепилась ей в волосы. Я долго кричала и ругалась, пока она смиренно ждала, подняв плечи, как большая тощая птица, что мой гнев немного утихнет.
– Как это могло случиться, ты мне поклялась…
– Видимо нас предали и не сделали того, что должны были, не подмешивали в еду и питьё снадобье, – проговорила она, склонив повинно голову. – Или сила их любви такова, что обошла это…