Светоносец. Трилогия
Шрифт:
Чем выше в город, тем тише было кругом: здесь было только одно здание, величественный дворец, который занимал площадь в четверть мили на вершине острова. Бывшее место обитания Эревона — Дворец Луны.
Поднятые над землей пандусы вели к нему через рощи вечнозеленых тамариндов, растущих в древней красной земле острова. Это было плоское здание, такое же скромное, как и остальные, стоявшие ниже его, и построенное в виде длинных галерей. Его стены были сложены из гипсовых блоков, покрытых красной штукатуркой. И сами галереи, тоже, были сделаны из гипса. Лицом к восточной стороне озера, в тени, находилось парадное помещение дворца, его крыша поддерживалась множеством
В затененном главном зале дворца стоял гипсовый трон. На нем сидел человек с вычурной серебряной маской на лице: маска, украшенная золотой мозаикой вокруг глаз и скул, сверкала как лицо луны, отражая обратно в небо свет сияющей сферы. Ее владелец был одет в просторный шелковый плащ, скрывавший его тело.
Его звали Наблюдатель. Он был хранителем дворца и хрустального лабиринта под ним, где появлялись видения о прошлом и будущем города.
Его королевство, застывшее подлунное королевство, лежало ниже. Уже давно он не радовался и не наслаждался: в его доме не было ни вина, ни музыки, ни женщины — только молчаливое ожидание. Когда-то он был женат. Но жена бросила его и ушла во внешний мир. Она, в отличии от него, была смертной. Ее звали Мериэль. Она ушла с двумя сыновьями. Теперь она мертва, а дети… Ему было тяжело даже думать о том, что с ними произошло. Достаточно и того, что из всего населения острова только он один был одинок.
Обычай требовал, чтобы он всегда оставался во дворце, ожидая возвращения Ре. Поэтому он и сидел, лицом на восток, ожидая Второго Восхода, но твердо зная, что никогда не увидит его. Разве он не был в хрустальной комнате, разве не видел того, что она открыла ему? Того, что придет, и придет скоро, хотя скоро — весьма относительное слово в мире бесконечной ночи.
Там, под дворцом, на замерзших белых панелях, вытянувшихся больше, чем на милю, лежит вся история его народа, застывшая в бесконечной алебастровой волне, волне, которая, год от года понукаемая невидимой силой, ползет, увеличиваясь, вдоль стены огромного зала, и которая сейчас почти достигла его конца. Картины времен богов, приход Бронзового Воина, сражения с Полунощной Чудью, появление барона с его магическим Жезлом, и на самом краю волны, которая увеличивается с ледяной медлительностью, фигуры и образы того, что должно произойти. И в этой хрустальной волне Наблюдатель не так давно увидел лица тех, кто идет, чтобы спасти Лорн. Спасти, и окончательно уничтожить.
Он созвал свой народ в зал собраний дворца и рассказал им то, что видел в хрустале. Он рассказал им о конце Лорна. Тем не менее большинство его не слушало, а те, кто все-таки услышал, недоверчиво шептались, решив, что он сошел с ума от одиночества и бесконечного ожидания.
Люди боятся его, и, как и все, кого боятся люди, он обречен на смерть, смерть от рук тех самых людей, которым он пытается помочь. Скоро они придут и воткнут в него что-нибудь острое. Он готов пожертвовать собой для того, чтобы карнавал продолжался без конца, ночь за ночью, не останавливаясь и не ослабевая.
Но, возможно, праздник внизу стал немного потише, возможно его люди уже начали готовить заговор, как они уже делали в прошлом. Поколение за поколением, то же самое предательство, происходящее снова и снова. Ночи, в которые он умирал, чтобы
Но он знает лучше их. Неужели они действительно думают, что однажды увидят бога? Нет, он видел конец Лорна, и этот конец настанет не тогда, когда огненное пламя колесницы Ре омоет и вычистит мир. Нет, Второй Рассвет в Лорн принесет не Бог, а его эмиссар, Светоносица.
Там, внизу, они охотятся за призраками счастья, лживыми мечтами: самоудовлетворение и бесконечные удовольствия приедаются, как только распробуешь их первый кусочек. Тем не менее смех, доносившийся снизу, делал сцену на террасе еще более печальной.
Под маской и плащом находился страшный секрет: у него не было лица и тела юноши, как у всех остальных жителей Лорна. Свет луны вошел в него; кости стали хрупкими и слабыми, появились язвы, а свет, проникая сквозь маску, превратил кожу во внутренний фонарь, и она слабо светилась.
Его народ никогда не увидит его лицо, пока он жив. Он будет носить маску вплоть до смерти. И только в тот день, день кровавого ритуала, когда они убьют его, люди снимут ее. Если его лицо будет юным и без морщин, они воспримут это как пророчество, что Лорн будет жить долго и хорошо. Если лицо под маской будет старым и морщинистым, тогда они заплачут и запричитают, зная, что идут беды и несчастья. Сколько раз он уже умирал, в муках? Когда его кровь льется из ран на теле, она как будто смывает воспоминания. Тем не менее он смутно помнил время, когда у него было юное лицо, которое они обнажили в день смерти.
Но не сейчас: на этот раз они найдут старость и ужас. И тогда они узнают, что Лорну скоро конец.
Он неловко пошевелился на своем троне, отрываясь от своего бесконечного наблюдения за востоком, и посмотрел на юг, на далекий берег озера, освещенный светом луны. Там находился мост в Лес Лорн, а за ним дорога, которая вела через его королевство в Мир Смертных.
Дорога называлась Путь. Это был зеркальный образ дороги, которая шла через лес во Внешнем Мире. Тем не менее здесь, в магическом королевстве, она была бесконечной, и вела от моста в лесную даль, где перекручивалась и возвращалась обратно в Лорн. Где-то рядом с ней находился Лунный Пруд, ворота во Внешний Мир.
В темноте были видны только слабые следы Пути: просвет на кряже, темная линия через океан зелени. Путь был создан во времена богов: теперь деревья нависали над каждым его ярдом, и он весь зарос травой и мхом. Лига за лигой, когда-то непрерывная линия каменных плит, теперь разорванных корнями и похороненных в болотах, снесенных в сторону потоками воды, Путь вел к одной-единственной точке, где касался внешнего мира. Только раз в месяц, в ночь полнолуния, когда луна внешнего мира точно соответствовала луне в небе Лорна, ворота открывались.
Невидимые глаза Наблюдателя как бы пропутешествовали через ночь, следуя по Пути, его лицо под маской напряглось, покрылось морщинами. Он чувствовал каждый камень под ногой, каждый крошечный кусочек пути, как если бы шел сам, как если бы его яростная концентрация могла помочь тому, кто сейчас шел по дороге к пруду, один. Человеку, которого он послал в Мир Смертных.
Как его душа рвалась туда, как он хотел бы пойти сам! Раньше, в самом начале этой жизни, перед тем, как его опять призвали и назначили Наблюдателем, перед тем, как серебряная маска навсегда закрыла его лицо, он был там. Да, он был одним из тех немногих людей своего народа, которые бывали во Внешнем Мире.