Светоносец. Трилогия
Шрифт:
В сердце Фарана появилась уверенность. Сейчас он возьмет Жезл, и Лорд Исс сможет безопасно вернуться на землю. Светоносица умерла: северная звезда погасла, и вместе с ней все надежды Огня.
А со смертью света, любого, от солнца, луны и звезд — короче всего, что отражало славу Ре — умерли и аппетиты немертвых. Закончились месячные циклы кровавых наслаждений, голода и насыщения. Они никогда не будут голодными, потому что свет больше не засияет, да и Книга Червя обещает, что когда придет время, дети Исса никогда не испытают жажду.
Фаран облизал губы. Древние книги оказались
Он должен научиться радоваться тому, что есть и будет всегда: темноте, постоянству, отсутствию неожиданностей, костяным рогам, вечно славящим их Бога. Тем не менее будущее рисовалась таким же блеклым, как и лишенная света земля.
Ему показалось, что в этот момент, момент осознания случившегося, душа, или то, что осталось от нее, вышла наружу; если бы он мог, он бы смешался с пыльным песком под ногами и стал частью земли, дал бы миллионам зернышек сознания слиться с бесконечными дюнами. Желание, причина существования, умерло.
Фаран посмотрел вниз. На поясе все еще висела булава, которую он взял у последнего Жнеца Скорби. За время своей жизни ее жестокие шипы стали острыми, как бритва. Возможно осталось только одно дело, которое освободит его. Он должен убить жреца. Фаран взял булаву в руку и махнул вампирам, приказывая им идти вперед, и они посыпались вниз со склона дюны, серебряный песок маленькими лавинами бежал у них из-под ног.
Жрец должен был услышать их, но даже не обернулся и продолжал глядеть вперед. Жезл лежал на песке, похожий на брусок из раскаленного белого металла, шипящий на холодном сером песке пустыни. Жрец держал Зуб Дракона правой перчаткой, но меч не светился, его металл казался не более магическим, чем мертвое железо оружия Фарана.
Линия вампиров черным кулаком сомкнулась вокруг жреца. Только теперь Фаран разглядел, куда тот смотрит: область крутящейся энергии в мрачной тени пирамиды, точка связи миров. Он почувствовал, как по спине пробежал холод: не физический, но холод бесконечной чужой реальности, открывавшейся за порталом. Он вспомнил мерцающий световой занавес, висевший над могилой Маризиана.
Свет Жезла превратил фигуру жреца в неясный силуэт, но все-таки Фаран заметил, что маска исчезла. Смешно, но только теперь, после целого года преследования, он сможет увидеть лицо Уртреда.
Он вытянул булаву и коснулся острым шипом шеи жреца. Тем не менее Уртред не пошевелился.
— Брось меч, — приказал Фаран.
Казалось, что только теперь жрец пришел в себя, его тело содрогнулась, как если бы он проснулся. Уртред разжал руку, и с глухим стуком Зуб Дракона упал на песок.
— Где она? — спросил Фаран.
Несколько секунд Уртред молчал, но потом все-таки ответил. — Ушла. Двойник утащил ее.
— Куда?
Жрец кивнул на мерцающий портал. — В Тени.
Только сейчас Уртред отдернул голову от шипов булавы, повернулся и поглядел в глаза Фарану, и князь в первый раз увидел его настоящее лицо. Бледные голубые глаза, орлиный нос, высокий, почти аристократический лоб, тонкие черты лица.
Фазан осознал,
Возможно он вообще больше не хочет смерти жреца. Но Таласса еще жива, затерянная где-то в Зеркальном Мире. Глаза Фарана опустились на горящий Жезл. Он знал как им пользоваться, он читал об этом на изъеденных плесенью страницах Книги Червя. Это ключ к воротам в Тени. Он может открыть дверь и пойти за Талассой. Она будет его; он вернет ее обратно из Теневого Мира.
Фаран потряс головой. Что за безумие? Почему он не может жить без нее? Она только плоть и кровь, что бы там не говорила Книга Света. Никакая она не Светоносица: разве он не видел ее бледное голое тело, дрожавшее перед ним теми ночами в Тралле? Он зажмурился, вспоминая. Нет, даже тогда она была больше, чем голое тело: просто он был глуп и не понял этого. Она, единственная из всех, осталась в живых после поездки в его тронный зал, и так месяц за месяцем. Он выпивал всех остальных, но не ее: он был как любитель редких вин, который не в состоянии выпить последнюю каплю божественного нектара.
Она была его страстью, такой же могучей, как и жажда крови; его радостью жизни, сделанной из плоти. Она затерялась в Тенях — месте, таком же далеком, как и смерть. Он вернет ее обратно.
Да, но Жезл — артефакт Огня, он не может даже взять его в руку. Зато его может использовать жрец. Уртред опять поглядел на князя, их глаза встретились. Между ними проскочила искра взаимопонимания. Жрец угадал, что задумал Фаран.
Князь кивнул одному из вампиров, стоявшему рядом с ним. У того в руках была алебарда, взятая у одного из мертвых воинов на Большой Площади. Немертвый поднял ее, шагнул вперед и приставил острие к груди Уртреда.
Фаран указал на Жезл. — Подними его, — холодным голосом приказал он. — Открой путь.
— Ты хочешь пойти за ней? — спросил Уртред. Он указал на чернильно-черный купол неба. — Ее звезда погасла. Тьма победила свет, Исс — Ре. Тебе этого мало? — Не обращая внимания на алебарду и булаву он наклонился вперед, его лицо оказалось в двух футах от лица Фарана.
— Что ты хочешь от нее? Ее кровь? Или что-то еще? Что-то такое, что ты потерял, когда умер в первый раз? — Он подошел еще на шаг. — Неужели любовь, Фаран Гатон? — Он кивнул на вампиров, собравшихся вокруг. — Посмотри на них и взгляни на себя: за могилой не бывает любви.
— Она будет жить, — прошипел Фазад. — Я найду способ.
— Ты хочешь спасти Светоносицу? Очень странные слова.
— Подними Жезл, — сквозь сжатые зубы процедил Фаран, вдавливая острый шип булавы поглубже в шею жреца. Шип прорвал кожу, по шее Уртреда побежал ручеек булькающей крови. Вампир тоже надавил на грудь острием алебарды.
Уртред сморщился от боли, потом медленно наклонился и взял Жезл правой рукой, ослепительный блеск смыл цвета с его лица и верхней половины тела.
Фаран сузил глаза, защищаясь от света, и махнул рукой вампиру с алебардой, приказывая не отводить оружие от груди Уртреда.